Хоккей с мечом

– Сколько раз тебе повторять – об этом и не мечтай! Смотри лучше об стенку не шмякнись.

Лопнула шина, и я вылетел с трассы на скорости около двухсот пятидесяти километров в час. Стена из покрышек не сильно смягчила удар.

Не знаю, какие чудеса творили врачи, но они слепили меня заново – почти как новенького, хотя на это ушло несколько месяцев. На этот раз в больнице она вообще не появилась. Однажды зашел ее отец, оставив всех охранников за дверью. Бросил на столик несколько фотографий какой-то фантастической гоночной машины.

– Врачи сказали, что ты уже никогда не сможешь гоняться. Но они не знают, какой ты упертый и настырный. В следующем году у нас будет новая команда. Уже в «Формуле-1». Называется «Анжелика».

Он вдруг заплакал…

* * *

Уже останавливаюсь на стартовой решетке, когда мои проблемы дают о себе знать. Я называю это «съездом крыши». Примерный аналог – состояние приличного алкогольного опьянения. Вроде бы всё и осознаешь, но окружающий мир начинает тонуть в тумане. Последствия травмы. Врачи ничего не могут сделать. Надо сходить с гонки, так и не стартовав. Ну уж нет, не дождетесь!

Ее отец сам приехал забрать меня из больницы. В холле на первом этаже у меня вдруг все поплыло перед глазами, и я присел на корточки, чтобы не упасть.

– Идти дальше сможешь, сынок? – спросил он.

Я отрицательно покачал головой. Тогда он взвалил меня на плечо, как куль с мукой. Так и вынес из входных дверей к машине, прямо под вспышки камер папарацци. Этот ролик на сайте Youtube занял тогда первое место в номинации «Самая позорная реклама». Вы только посмотрите: славный дядюшка-миллиардер на плече несет к своей машине то, что когда-то было гонщиком в его команде! Ишь какой добрый самаритянин выискался…

На следующий день мы поехали навестить Анжелику. В швейцарскую клинику. После того, как я тогда разбился… словом, она совсем перестала разговаривать… и несколько раз ее еле откачивали после огромных доз снотворного.

Я не сразу ее узнал. А она, похоже, меня вообще не узнала. Если впервые позволила себя поцеловать и погладить по волосам.

– Нечего ей здесь делать, – сказал я ее отцу. – Прямо сейчас и заберем отсюда.

Он посмотрел на меня так, словно нечто подобное и ожидал услышать.

– Только учти, если с ней что-то случится – я тебя убью… своими руками.

– У вас не будет на это ни малейшего шанса. Если с ней что-то случится, я убью себя сам.

На том мы и порешили. Жить в его доме я не захотел – слишком роскошно для меня, поэтому нам выделили бывший домик для прислуги.

Говорить она так и не начала. Но мы друг друга вполне понимаем. Даже не боюсь оставлять ее днем одну на несколько часов. Ей очень нравится собирать пазлы; каждую неделю покупаем новую коробку, самую большую. Может тихо сидеть часами перед камином, глядя на огонь. Не знаю даже – спит она вообще или нет. Когда вечером ухожу в свою комнату, она еще сидит у камина. Когда утром прихожу на кухню, она уже пьет кофе и что-то готовит мне на завтрак.

Она никогда не провожает меня на старте и не встречает на финише в дни тренировочных заездов. Спокойно сидит одна на трибунах, подальше от всех остальных зрителей. Сам я этого видеть не могу; говорят, что она сидит с закрытыми глазами, слегка наклонив голову вниз. Но оставить ее дома, когда у меня тренировочные заезды, нельзя. Она словно чувствует, буду я в этот день садиться за руль болида или нет. Заранее начинает собираться и обычно уже ждет меня у выхода из дома, сидя в машине.

Все болиды застыли на стартовой решетке. Сейчас один за другим начнут загораться красные сигналы на светофорах. А у меня уже всё плывет перед глазами. Вдруг, в нарушение всех писаных и неписаных правил, включается командное радио. Идиоты, нашли время!.. Сначала даже не могу понять, чей это голос.

– Пассажир болида «Анжелика», хватит мечтать! Пристегни покрепче ремни и не вздумай курить в салоне. Смотри лучше в лоб не получи, когда тебе Большой Приз вручат!

Картинка у меня перед глазами вдруг сразу же обретает четкость. И тут гаснут красные сигналы светофоров.

СТАРТ!..

* * *