Хоккенхаймская ведьма

– Именем Святого Трибунала, я тебя арестовываю. – Кавалер дал знак солдатам. – Возьмите её. Только ласково.

Двое солдат с сержантом подошли, вязли её под руки, повели к выходу со двора, а женщина лепетала, всё пыталась сказать кавалеру:

– Да отчего же мне идти с вами? Добрый господин, у меня сыры, куда же я. У меня сыновья. – Она не рыдала, говорила спокойно вроде, только по лицу её текли слезы, и была она удивлена. – Коровы у меня.

Волков глядел на неё и вспоминал ведьму из Рютте, страшную и сильную, когда та говорила, крепкие мужи в коленях слабели. Та железа калёного не боялась. Смеялась ему в лицо. А эта… Разве ж она ведьма? Эта была похожа на простую перепуганную женщину.

Максимилиан помог сесть ему на коня, и тут из ворот выскочил мальчишка лет шестнадцати, он кинулся к Волкову, но Максимилиан его оттолкнул, не допустил до рыцаря:

– Куда лезешь?

– Господин, – кричал мальчишка, не пытаясь более приблизится. – Куда вы уводите маму? В чём её вина?

Кавалер не ответил, тогда мальчишка кинулся к матери, которую солдаты усадили в телегу, и даже накрыли рогожей от ветра, но и солдаты его грубо оттолкнули, он повалился на ледяную дорогу, а мать его завыла по-бабьи протяжно.

Смотреть и слушать все это Волкову не хотелось, он тронул коня шпорами поехал вперёд.

Когда вдову везли по городу, стали собираться люди, кто с радостным возбуждением шёл, за телегой, кто с удивлением, а кто и плевал во вдову. Поносил её злым словом. А кто-то и кинул в неё ком грязи ледяной.

– Прочь, – рявкнул на людей кавалер, – прочь пошли, идите, работайте лучше.

– Так она ж ведьма! – Крикнул молодой парень.

– Не тебе решать кто ведьма, Святой Трибунал решит, а пока она не ведьма, господин Брюнхвальд, если кто будет злобствовать, того в плети.

– Разойдись, – заорал Брюнхвальд, доставая плеть, – сечь буду.

Народ больше не злобствовал, но так и шёл за телегой, до самого склада.

Глава 3

Отец Николас встретил его у дверей, бодрый и радостный увидал ведьму – заговорил:

– Привезли? Какова! Ишь, глянь-ка на неё, и красива ещё.

Он прямо-таки хотел начать побыстрее.

– Думаете, она ведьма? – Спросил кавалер, скидывая плащ и стягивая перчатки.

– Посмотрим-посмотрим, – улыбался монах, – а как вы думаете, раз пригожа и красива и на вид благочестива – значит не ведьма?

Волков пожал плечами, ну ни как он не мог поверить, что эта перепуганная до смерти женщина зналась с Сатаной.

Гертруду Вайс вывели в центр зала, поставили перед большим столом, за которым сидели святые отцы. Позади её была скамейка, но сесть ей не дали. Молодой монашек писарь, положил пред отцом Ионой бумагу. Тот заглянул в неё и начал:

– Так начнём, милостью Господа наше расследование, сиречь инквизицию. Дочь моя, я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай на них, и говори, как говорила бы перед Господом нашим всемилостивым, без подлости отвечай и без лукавства, хорошо?

– Да, господин, – отвечала женщина.

– Не господин я тебе, я тебе отец, святой отец, так и зови меня, а я буду добр и милостив к тебе, как подобает истинному отцу. Поняла?

– Да, святой отец.

– Говори. Ты ли Гертруда Вайс, что живёт в городе Альк и имеет сыроварню и трёх сыновей?

– Да, это я, святой отец.

– А муж твой где?

– Первого мужа я схоронила шестнадцать лет назад, его бык в бок ударил, он помер на шестой день. А второй муж уехал сыр продавать, на ярмарку в Вильбург, и там помер от чумы.

– А, так ты двух схоронила, – уточнил брат Иоганн. По его тону Волков понял, что это отягощает дело вдовы.

Волков сел на лавку, вытянул ногу.

– Так в том нет моей вины, я обоих мужей, что Бог дал, любила всем сердцем. – Говорила женщина.

– Конечно-конечно. – Соглашался брат Иоганн.

– Веруешь ли ты в Спасителя нашего, веруешь ли ты в непогрешимость папы и святость Матери Церкви нашей? – Заговорил брат Николас.

– Верую, святой отец, верую. – Кивала вдова.

– Ходишь ли к причастию? Исповедуешься?

– Да, хожу каждую неделю. Исповедуюсь, наш поп… отец Марк, скажет вам, если спросите. Спросите у него, пожалуйста.

– Спросим, спросим, не сомневайся. Позовём пастыря вашего и спросим с него, – обещал отец Иона. – Ты, дочь моя, вот, что мне скажи, только без лукавства говори, знаешься ли ты с Сатаной.

– Господи, прости, Господи прости, – вдова стала истово креститься с показной рьяностью.

– Отвечай, – настоял Отец Иона.

– Нет, Господь свидетель, клянусь вам душой своей бессмертной. – Она почти рыдала. – Поверьте мне, поверьте.

– Читала ли ты чёрные книги, творила зелья, смотрела, как кто другой творит такое?

– Нет, нет, клянусь, нет! Я не грамотная, не читаю книг, никогда не читала.

– Говорила ли ты проклятья, сулила ли беды, призывала ли болезни для скота и для детей, чьих-либо? Или для людей?

– Нет, нет, нет. Никогда.

– А приходил ли к тебе во снах человек с лицом чёрным, или о рогах, или о копытах, или о языке длинном. – Спрашивал Брат Иоганн. – Говорил ли тебе добрые слова, трогал груди твои, целовал уста твои, живот и лоно твоё? Сулил злато? Приглашал с ним идти? Обещал ли любовь?

– Нет-нет, никогда такого не было. Никогда.