Хоккенхаймская ведьма

— Знаете, что это?

— Знаем, — кивнула Ульрика, а Бьянка молчала.

— Знаете, что с ней делать?

— Знаю, госпожа моя, — опять говорила Ульрика.

— Так делайте, — Анхен отдала иглу своей подруге.

— Найдёте того кто нам нужен в центре, у ратуши, я только что его в шаре видала. Ступайте. Уж сделайте это. Иначе плохо нам всем будет.

Ульрика, ничего не сказала, воткнула иглу себе в шов рукава платья, а Бьянка и подавно молчала, ничего не понимала, но чувствовала, что дело серьёзное, раз Анхен так просит.

Ульрика вязала Бьянку за руку и поспешила из покоев на улицу, а потом и в город искать того, кто им нужен был.

Максимилиан Брюнхвальд был горд тем, что ему дозволено было носить сине-белую одежду с великолепным чёрным вороном на груди. Берет у него был с пером, подарок отца. А ещё были сапоги, шоссы и меч. Всё было у него не дорого, но хорошо. А ещё у него был конь, кавалер дал ему настоящего коня, а не мерина. Не каждый молодой человек в пятнадцать лет имел своего коня.

Одежду, особенно колет с гербом господина он держал в чистоте. Не то, что Сыч, колет у юноши был чище даже чем у Ёгана. Сапоги и коня он тоже чистил, не ленился.

Особо гордился Максимилиан, когда кавалер позволял ему нести его штандарт. Ехать впереди в красивом колете со страшным чёрным вороном на груди, нести штандарт и иметь право кричать на всех, кто суетится на дороге — это было истинное удовольствие.

В эти мгновения Максимилиан чувствовал себя настоящим оруженосцем, а не каким-то жалким пажом.

А кавалера он очень уважал, это уважение привил ему отец, который знал кавалера недолго, но был очень высокого мнения о нём как о воине. К тому же, как об удачливым воине.

Юноша, находясь рядом с кавалером, многому учился у него, и манере разговора, и поведению. Жаль, что обращению с оружием он не учил Максимилиана. Но он и не должен был.

Всем остальным юноша был доволен.

Он вышел из почты, где толстый почтмейстер опять ему сообщил, что для кавалера Фолкофа писем нет, и легко запрыгнул на коня. Взял поводья и стал уже поворачиваться, чтобы ехать в трактир где завтракал кавалер, да не поехал, не дал коню шпор, а наоборот притормозил его.

Прямо пред ним стояли две девушки, они держались за руки, одна что-то шептала другой и обе с усмешками смотрели на него.

Он немного растерялся, и хотел поворотить коня, чтобы объехать их. Так они не позволили ему, засмеялись и снова встали у него на пути.

— Добрые госпожи, дозвольте мне проехать, — еле смог от смущения сказать юноша.

— А не дозволим, — вдруг нагло сказала та, что постарше.

И обе они засмеялись.

— Так отчего же? — удивился Максимилиан.

— А хотим знать кто вы такой, юный господин, — заговорила вторая девушка. — Мы всех юных господ в нашем городе знаем, а вас нет.

— Отвечайте, юный господин, кто вы? — говорила та, что постарше.

Он вроде и слышал её, но глаз не мог оторвать от второй. Той, что была моложе. Юноша никогда ещё не видал таких, как она.

— Я… Я Максимилиан Брюнхвальд. Оруженосец кавалера Фолькофа.

У юной ещё девушки, кожа была не такая как у местных девиц, она была смуглее, и волосы её были если не черны, то уж точно темно-каштановые. И вились они красивыми локонами из-под замысловатого чепца. Глаза её были карие и большие, как вишни, а улыбка открывала белые ровные зубы. Она была обворожительна.

— Меня зовут Ульрика, — продолжала вторая девушка, — а это Бьянка. Да я смотрю, вы взгляд от неё не отводите?

Девушки снова засмеялись над ним и даже не скрывали этого.

— Что? Нет, — засмущался Максимилиан. — Я просто смотрю…

— Ах, так вы думаете, что некрасива Бьянка? — наглела девица.

— Что, неужто я некрасива? — притворно скривила божественные губки смуглянка. А сама так и пожирала юношу своими глазами вишнями.

— Да как же вы не красивы, вы очень красивы, — мямлил Максимилиан, не зная как ему быть.

Чтобы он не делал, чтобы не говорил, весёлые девицы всё над ним смеялись. Но были так прекрасны… Особенно Бьянка.

— А где вы живёте? — спросила Ульрика, освобождая юношу от состояния смущения.

— Кавалер живёт в гостинице «Георг Четвёртый», а я при нём.

— «Георг Четвёртый!» — одновременно воскликнули обе девушки. И Бьянка продолжила. — Видно господин ваш богатей, там же останавливался сам император.

Тут юноша почувствовал даже гордость:

— Да, мы там стоим уже неделю, — важно сказал он. — И стоим мы в тех же покоях, в каких стоял император.

— И что же, ваш господин спит на той кровати, что спал сам император? — не верила Ульрика.

— Конечно, — теперь Максимилиан даже улыбнулся. Девушки, конечно, были прекрасны, но и он был не лыком шит. — Кавалер спит на той же кровати и ест из той же посуды, что и государь наш.

Тут девицы не сговариваясь, кинулись к нему одна с одной стороны коня, другая с другой, стали брать его за сапоги и говорить с ним одновременно.

— Господь Всемилостивейший, добрый наш юный господин, дозволь нам поглядеть те покои, как все мечтают хотя бы поглядеть на императорские покои. И нам больше всех. Проведи нас взглянуть одним глазком. Юный наш господин, окажите такую милость.