Хоккенхаймская ведьма

Теперь ничего не мешало сделать это, но комендант Альбрехт, противный старикан, стал просить у него бумаги на всех, кого он ему в тюрьму привез, чтобы всех записывать в тюремную книгу по именам. Хорошо, что Волков монаха взял с собой; начали баб из приюта спрашивать, затем Рутт и ее бабенок, все записывали, время потеряли кучу. Но комендант, а теперь еще и лейтенант городской стражи, не унимался. Вздумал требовать денег на содержание задержанных, так как магистрат на это дело не дает даже медной монеты. Волков удивлен не был, дал талер на бобы и хлеб, оставив монаха коменданту для писания бумаг, а сам наконец пошел в прекрасно оборудованную залу «для бесед», где Сыч уже с удовольствием разглядывал разные приспособления, которые заблудшему и неразумному помогли бы найти путь к истине. Но не успели они позвать ведьму, как пришел человек от барона:

– Господин барон просит господина кавалера быть в гостинице. Немедля.

Пришедший был взволнован, видно, ему передалось волнение хозяина.

– Что еще случилось? – недовольно спросил Волков.

Чуть понизив голос, человек барона сказал с заметной долей трагизма в голосе:

– Обер-прокурор прибыли.

– Ну вот, – произнес кавалер, – теперь уже и не сбежать.

Он засмеялся, на удивление присутствующих, встал и поехал в гостиницу.

Родовое имя герцогов из Ребенрее было Сольмс. Вильгельм Георг Сольмс, граф Вильбург фон Ребенрее был родным и единственным дядей принца Карла, герцога и курфюрста Ребенрее.

И, конечно же, он был доверенным лицом герцога. Другому такую должность не доверят. Этот славный муж уже пересек линию полувека своего существования, он все уже видел и пробовал, но излишествами себя не отягощал. В хороших покоях, но не таких, как у Волкова, он сидел в кресле. Под шубой его была видна золотая цепь богатой работы с гербом дома Ребенрее. Лицо тяжелое, с бородой, глаза холоднее свинца.

Барон был тут же, стоял у окна. На Волкова не глянул даже, делал вид, что его тут нет. Кавалер сразу понял: ему придется говорить одному. Хорошо, что он надел с утра не колет и шоссы с туфлями, а стеганку и штаны с сапогами и выглядел так, как и подобает выглядеть рыцарю божьему.

Кавалер низко поклонился:

– Кавалер Фолькоф, хранитель веры и рыцарь божий.

Но не был удостоен даже кивка. Обер-прокурор сразу начал:

– Кто дал вам право и чьим именем вы совершаете поступки свои? Отчего чините беззаконие и разбои?

Волков догадался, что говорить о деле барона сейчас не нужно, иначе тот с испугу замашет руками и начнет убеждать обер-прокурора, что он тут ни при чем. И потому просто сказал:

– Разбоев я не чиню и беззаконие не делаю. Я рыцарь божий и все делаю по велению Господа.

– Честных людей в застенки кидаете? Имущество их грабите? От имени Господа все?

– От имени Господа, – твердо отвечал Волков. Как он благодарил небо, что с утра оделся так просто и скромно. – Все, кто невиновен, будут отпущены, а виновные понесут наказание.

– А уж не вы ли судьей будете? – повысил голос граф Вильбург. – Может, герцог наш наделил вас правом судить у себя в землях, так откройтесь, скажите мне об этом. Мне по должности сие знать полагается.

– Герцог не наделял меня правом судить, – спокойно отвечал Волков. – Я судить и не буду.

– Так отчего вы взяли на себя обязанности стража, кто разрешил вам хватать достойных людей и кидать их в тюрьму? Кто вас вообще сюда звал? – все сильнее злился граф.

– Я был тут проездом. В гостинце «Безногий пес» на меня напали, почти ослепили и пытались убить. Это была ведьма Вильма и ее банда, они украли мой меч, – кавалер положил руку на эфес, – который прошел со мной много битв. Он был дорог для меня, потому я решил найти его и занялся этим, как только выздоровел. И ужаснулся тому, что тут творится.

– Не вам судить! Не вам! – закричал граф. Он даже встал из кресла. – Нашли свой меч, так убирайтесь вон из нашей земли.

– Я бы так и поступил, не будь тут столько ведьм! – холодно произнес кавалер. – И ведьмам потворствовала власть местная.

– Не вам судить! – крикнул обер-прокурор. – Не вам!

– Не мне, – согласился Волков. – Судить их будет Святой трибунал инквизиции. Я уже отписал в Ланн архиепископу, просил прислать сюда трибунал, ибо подлых жен здесь безмерно.

– Не бывать тут попам из Ланна, – холодно говорил обер-прокурор, – не бывать!

– Так кто же воспрепятствует Святой инквизиции? – спокойно спросил Волков, глядя на графа исподлобья. – Разве что еретик какой?

Вильгельм Георг Сольмс, граф Вильбург фон Ребенрее и обер-прокурор герцога подошел к Волкову так близко, что тот запах его духов чувствовал, и произнес:

– Завтра утром в ратуше, после заутрени, при мне и городском совете вы представите неопровержимые доказательства вашим словам, слышите? Неопровержимые доказательства бесчинства подлых жен в городе и связи с ними городского головы. Иначе я велю вас арестовать и препроводить в город Фёренбург, который вы ограбили в прошлом году.

– Я не грабил Фёренбург, я убил там Левенбаха и тридцать его людей из еретиков. Я спас от поругания священную раку. Я сжег там чернокнижника и упокоил десятки мертвых, – отвечал Волков.