Хоксмур

Итак, покуда протчие высказывали подобныя небылицы и преходящие бредни, я продолжал заниматься изучением старинной Архитектуры, ибо Древние в величии своем неизмеримо превосходят наших современников. На мое щастие сэр Христ. в библиотеке своей держал огромную кучу книг, за каковыя примется было, а после отбросит в сторону. Тут–то я изучил и Камбденовы[35] Руины, и Лисловы[36] Саксонские памятники, и De Symbolica Aegyptiorum Sapientia Николаса Коссена,[37] и всеобъемлющего Кирхера с его Oedipus aegyptiacus,[38] где он заключает, что Обелиски суть Скрижали, содержащия Знание, понятное единственно посвященным. Теперь же, покуда я пишу сии строки, Вальтер Пайн занят, соответственно моим указаниям, точным описанием моей исторической колонны подле Лаймгаусской церкви — слышно, как скрыпит его перо. У Кирхера я обнаружил, помимо протчего, планы пирамидд, где показано было, как падает тень от Обелиска на землю пустыни, а вот Вальтер чернилами на бумагу капнул. Стало быть, предметом моих дум были чудесныя Мемфисския пирамидды, воздвигнутые Египтянами в память о своих Богах, кои были еще и Царями. Вершины сих искусственных гор были столь высоки, что людям казалось, будто сии Боги правят после смерти, восседая на некоем величественном и ужасном троне. Этот план испорчен кляксою, говорит Вальтер, однакожь я ему не даю ответа. Итак, в библиотеке у сэра Христ. размышлял я о сих ошеломительных произведениях, громадных и колоссальных по исполнению, равно как и о любопытных знаках на них, высеченных в камне. Я глядел на тени упавших колонн, покуда дух мой не сольется с самоей руиной; воистину, продвигаясь в чтении своих книжек, я изучал часть самого себя. Теперь же Вальтер уходит из конторы, бормоча себе под нос и направляясь к реке, дабы унять свою беспокойную голову, я же, наблюдая за ним, снова вижу себя в свои младыя дни. Как–то раз сэр Христ. обнаружил меня в библиотеке: тот, кто торопится стать мудрым, Ник, сказал он, на меня глядючи, свой собственный ум растерял по дороге. Шел бы ты в отхожее, прошептал я про себя, он же все посмеивался.

Один замечательный рассказ касательно до наших отношений я едва не позабыл — то была наша беседа в тени Стон–хенжа. Сэр Христ., который, как я уж говорил, путал древность с дуростию, не намерен был пускаться в столь трудное путешествие (от Лондона до туда более восьмидесяти пяти миль), однако я переубедил его с помощью рассказа про камни: некоторые, по свидетельствам, были голубоватого цвета с отблеском, словно в них попадались минералы, а иные — цвета сероватого и усыпаны темно–зелеными пятнышками. Подобные камни ему пришло на мысль поместить в строение Св. Павла, я же, зная, что близь границы Салисбурийской равнины находятся каменоломни Гассельборо и Чильмарка, да еще большая каменоломня неподалеку, в Айбури, внушил ему мысль, что нам, возможно, удастся обнаружить там другие столь же любопытные камни. Путешественник из меня не ахти какой, прежде того я не отъезжал от Лондона далее трех миль, однакожь не мог успокоиться, покуда не увижу сие священное место, сие великое место поклонения. Мастер Саммес считает его Финикийским, мастер Камбден полагает, что оно относится до идола Марколиса,[39] а в рассужденьи господина Джонеса постройка сия Римской работы и посвящена Целусу;[40] однако я помню вид его, так сказать, наизусть: истинного Бога должно почитать в местах скрытых и внушающих боязнь, где Ужас подстерегает тебя поблизости; так и поклонялись наши предки Демону в облике огромных камней.

В день нашего путешествия ожидал я сэра Христ. в его доме при конторе; иду, иду, кричит он мне с верхнего этажа, только брыжи свои отыщу, а сам, слышно, быстрым шагом по спальне ходит. И тут же вихрем слетает вниз, за порог да на улицу, на ходу парик поправляючи; от Вайтгалла доехали мы до станции на Корнхилле, где ожидала карета от Лондона до Ландс–енд–рода. Что за компания с нами в карете поедет? спрашивает он у трактирного слуги.

Всего двое, да оба господа, отвечает тот.

Это мне по нраву, говорит сэр Христ. нам обоим, да только по нраву ему сие не пришлось: когда ехал он в Лондонской карете, одна рука высовывалась из окна с одной стороны, другая с другой, а тут ему пришлось немало потесниться. Уселся он на сиденье, обращенное лицом к кучеру, и по дорожной сумке под ногами похлопал; что ж, говорит, улыбаючись любезно компании, надеюсь, никто табаку курить не станет, а то у управляющего моего меланхолия от его испарений делается. Я же не смел отрицать, ибо кто знает, а ну как оно и вправду так?