Хоксмур

Так и узнал я об Архитектуре, а поелику на мое щастие рабочие в те времена могли достигать степени Архитектора, желал я сей должности для себя самого: сделаться Structorum Princeps,[28] как называет это г–н Эвелин, искусным мастером, кому должно знать Астрологию и Арифметику, разуметь в Музыке не менее, нежели в Геометрии, в Философии равно, как и в Оптике, а в Истории не менее, чем в Законодательстве — такова была цель, мною поставленная. Однако из книжек ничего не построить, разве что замки воздушные, так что я решился итти в мир за дальнейшими сведениями: слушал речи, что вели рабочие у моего хозяина во дворе (близь церкви Св. Павла, над коей он в то время был нанят трудиться), и поддерживал разговоры с ними касательно до дел практических; помимо того, искал случая посетить обжигательныя пещи в Вайтчапеле, где делали кирпич, — там и узнал я о том, на какой земле стоит Лондон. Сии предметы и им подобные я складывал в голове, ибо где они пригодятся, того знать было невозможно.

Хозяин мой, как я уже говорил, поставлен был работать над Св. Павлом после Пожара, однако сэра Христ. Рена впервые в жизни я увидел, когда мне шел семнадцатый год, работаючи во дворе мастерской. Вошел сэр Христ., и, хоть он уж тогда являл собою персону наиважнейшую, будучи и старшим Инспектором, и главным Архитектором по переустроительству всего города, лицо его мне было незнакомо. Он пришел в мастерскую осведомиться о новом камне, что был ему обещан, но хозяин мой в ту минуту отлучился, посему сэр Христ. стал, не чинясь, говорить с управляющим, что его сопровождал. Указавши на какой–то камень, он сказал: этот нехорош, известняк, да и только — видите, как материал от нагрузки просел?

Сей камень из мягких, говорю, его вот–вот под навес уберут; да только никакой он не известняк — гляньте–ка, у поверхности ни кремневых прожилок нету, ни глиняных дыр.

Тут он бросил на меня свой острый взгляд, как было ему свойственно; где, спрашивает, Рейгатский камень (ибо его–то он и заказывал).

Не знаю, зачем Вам Рейгатский надобен, отвечал я (полагая, что он — простой горожанин), его хоть и возможно распилить, подобно дереву, однако он воду вбирает; хорошему же камню положено себя защищать, покрываясь коркою. Камень получше, продолжал я, из Оксфордшира доставляют, из каменоломен вблизи Бурфорда, что вниз по реке. Однако ежели подождете хозяина…

…К чему хозяин, когда у него такой подмастерье, говорит сэр Христ., улыбаючись своему управляющему. За сим, быстро ко мне обернувшись, спрашивает: знаешь ли, как камни называются? а сам на мои руки глядит, привычны ли они к грубой работе.

Я ему охотно разъяснил то, что уже выучил наизусть: песчаник, говорю, а также кирпич, известняк, кремень, колчедан, голыш, сланец, камень стеновой, камень точильный, камень Лидийской, пемза, наждак, алебастр…

…Погоди! воскликнул он, да у тебя метода лучше, нежели у Витрувиуса.

Методе своей, отвечал я, научился я у мастера Диттерлинга.

Не помню, чтобы такую книжку, что ты упоминаешь, по–Английски переводили, говорит он, на шаг назад отступивши.

Нет, отвечал я, несколько смутившись, однако я на картинки поглядел.

На сем вернулся во двор мой хозяин, а сэр Христ. (которого я по–прежнему не узнавал) ему говорит непринужденно: что ж, Дик Крид, тут у тебя мальчишка, который любого новым штукам научит. Мой же хозяин его стал уверять, что я простой подмастерье. Что ж, говорит сэр Христ., да ведь и мастер Палладио[29] каменщиком был, однакожь его называли lapicida[30] задолго до того, как стал он именоваться architetto.[31] Тут он поворотился ко мне и потрепал меня за подбородок: а что же кровли, юный architetto?

Что до кровель, отвечал я, то хороший дуб несомненно лучше всего, а следом за дубом идет добрая желтая сосна.

Сэр Христ. засмеялся, походил по двору, а после снова рядом с нами остановился. Спрашивает, на меня указывая: умеет ли он, Дик, читать и писать? Мой же хозяин говорит: что твой Ученый. Стало быть, Натура и Искусство в одном сошлись, воскликнул он, а управляющий его улыбнулся, ибо в том был намек.