Хоксмур

Я разглядывал лицо женщины, вздрагивая, словно собственное мое тело ощущало удары, которые перенесла она, а за сим увидал то, что довелось увидать ей: позвольте, сударыня, говорит ея убийца, я тут прогуливался, как у меня обыкновенно заведено; не пройдетесь ли со мною чуть-чуть? Я увидал первый удар, испытал первый приступ ея боли. Вытащив из кармана панталон белую тряпку, он глядит на нее, после бросает наземь, и рука его обхватывает мое горло: бояться нечего, шепчет он, чего просили, получите, не сомневайтесь. И вот я чувствую, как моя собственная кровь бурными потоками приливает к голове.

На сем и закончим первый наш урок Анатомии, говорит сэр Христ., обращаясь ко мне, только будьте любезны теперь обождать, покуда я умоюсь.

Сэр Христ. вечно бродил в поисках новых чудес, да так забил себе голову, что та сделалась ни дать ни взять, что твоя куншткамера. Однажды, как закончили мы работу, входит он и спрашивает: не взглянуть ли нам на шестнадцатифутового червя, вынутого из одного молодого человека и лежащего теперь в бутылке в доме господина Мора, или же поедемте, навестим одержимого, которого только что упекли в Бедлам? Я ему отсоветовал, сказавши, что червь размером меньше, нежели сообщается в объявлении, ибо сам ходил туда наблюдать его двумя днями ранее; а как ничего нет приятнее, нежели в час досуга веселиться средь сумасшедших, то я согласился отправиться по сему пути и пошел с ним в ту сторону. Нас впустили в железныя ворота Бедлама, и мы, заплативши шесть пенсов, прошли через другое заграждение и повернули в галлерею помещений для мущин, где так грохотали цепи и барабанили двери, что у всякого голова заболит. Шум и рев, ругань и выкрики, смрад и мерзость, да целая куча нещастных, каких можно было там увидеть, собравшись воедино, превращали сие место в сущий ад, его воплощение и нечто в роде входа в него.

Мы шли по галлерее, зажавши платками носы, и сэр Христ. бросал острые взгляды повсюду, озирая сие сборище существ, потерявших облик человечий. Некоторые из безумцев, что выглядывали из-за своих окошек, были, по сути, ему знакомы, ибо он успел прежде занести их в свою книжицу, когда же один малый с зачервивевшими мозгами окликнул нас: господа, господа! то сэр Христ. мне шепнул: не оборачивайся, а пройди немножко и увидишь, чем его крики завершатся. И правда, были там другие, кои, услыхавши его, возвращались послушать, что он им скажет, а когда приближались к его окошку, то он награждал их полною до краев мискою мочи, каковой весьма ловко обливал, распеваючи: провианту не даю, но выпить у меня найдется — добро пожаловать, господа. Веселый он малый, сказал сэр Христ. со смехом. За сим, идучи по тому проходу, мы сталкивались с горожанками определенного толку, делавшими нам знаки глазами, ибо в Бедламе имелось множество уголков и чуланов, где оне останавливались и поджидали покупателей; и вправду, место это известно было как верный источник выгоды для распутников и праздношатающихся, кои входили сюда поодиночке, а выходили парами. У них тут шлюхи напоказ выставлены, сказал я.

Да и найдется ли инде лучшее место для похоти, нежели среди тех, кого разум покинул, отвечал сэр Христ.

Пение и болтовня сделались до того громки, что сэр Христ., ничего более не говоря, поманил меня к воротам, что вели в галлерею женских помещений. Тут обнаружили мы новых нещастных, сиречь женщину, что стояла спиной к стене, выкрикивая: иди сюда, Джон, иди сюда, Джон, иди сюда, Джон (полагаю, что речь идет об ея умершем сыне, сказал мне сэр Христ.), тогда как другая рвала свою солому на клочки, с руганью и богохульствами кусаючи свою решетку. Была там и еще одна, весьма оживленно разговаривавшая у своего окошка, однако, стоило нам подойти поближе, как мы услыхали, что она говорит: хлеб хорош с сыром, сыр хорош с хлебом, хлеб с сыром вместе хороши. Сэр Христ. склонился послушать ее, а сам все повторял: совершенно верно, совершенно верно, покуда вонь не прогнала нас прочь от ее камеры. Мы возвратились в мужския помещения, где встретились нам другие, бредившие о кораблях, что могут летать, и о серебряных существах на Луне. Кажется, будто в рассказах их нету ни начала, ни конца, сказал мне сэр Христ., однако есть в них некая метода, да только мне никак не разгадать, какая.

Век наш безумен, отвечал я, есть многие такие, по ком Бедлам плачет более, нежели по тем, кто тут заключен на цепи или же в темнице.

Невеселыя рассужденья, Ник.

Нам ли торжествовать, что мы наделены разумом, продолжал я, коли мозг способен столь внезапно повредиться?