Хокуман-отель (сборник)

– Может быть. Кроме того, сегодня я точно убедился: за мной следят.

– Неужели филеры?

– Вряд ли. Тип, которого я засек, не был похож на филера. Кроме того, действовал он не так, как обычно действуют полицейские.

– То есть?

– Гораздо смелей – и тем не менее продуманней. От них я ушел бы сразу, он же почти не скрывался. Несмотря на это, я так и не смог рассмотреть его лицо.

– Почему?

– Не смог, хотя мы ехали в одном трамвае.

Дав Хржановичу перекусить, спросил:

– По глазам вижу – Ермилова не нашел?

– Арсений Дмитриевич, нет. Сторож как сквозь землю провалился.

– Искал хорошо?

– Обошел конторы найма, сельскохозяйственные предприятия, причем прямо по справочнику. На бирже труда толкался часа два. Бесполезно – никто о таком не слышал.

– Очень похоже, уход Ермилова с завода был умело подстроен.

– Не Глебовым же?

– Нет. Человеком или людьми, действовавшими против Глебова.

– Но это в нашу пользу.

– В нашу, но толку для нас пока в этом нет. Убежден также: после того, как Ермилов ушел с завода, с ним что-то случилось.

– Его просто-напросто убили.

– Может быть. Но пока мы не найдем хоть отдаленных следов самого Ермилова, доказать что-то будет невозможно.

Хржанович застыл, глядя в одну точку, и Пластов спросил:

– Ты что?

– Я о денежном переводе.

– Мысль прекрасная. Конечно, узнай завтра, из какого почтового отделения отправили перевод Ермиловой. Но помни, деньги могли перевести из любой точки. Может быть даже, нарочно из другой, чтобы запутать.

– И все-таки будет хотя бы ориентир, Арсений Дмитриевич. Кажется, мне удалось убедиться: владелец пустыря уже не городские власти.

– Да ну? Кто же новый владелец?

– Не знаю кто, но кто-то другой. Я был сегодня в земельном отделе. Факт покупки установил просто – спросил регистратора впрямую. Он было даже достал документы, даже папку раскрыл, но в последний момент передумал. И все-таки одну вещь я узнал… – Найдя бумагу и карандаш, Хржанович быстро нарисовал что-то, протянул Пластову. Тот вгляделся: на листке были не очень умело изображены зубчатый круг и что-то вроде вил или трезубца.

– Эмблема нового владельца – трезубец на фоне шестеренки. Я увидел ее, когда регистратор раскрывал бумаги – в углу купчей.

– Похоже на знак какой-то промышленной фирмы?

– Похоже.

– Цвет?

– Цвет голубой. Не пытайтесь вспомнить, я проверил по каталогу, ни у одной петербургской фирмы такой эмблемы нет.

13

Утром Субботин встретил его так, будто ждал давно. Проводил в гостиную, сел, в глазах инженера не было прежней приветливости, они смотрели настороженно.

– Слушаю, Арсений Дмитриевич?

Пластову показалось: за вопросом стоит недоумение. Да, конечно, Субботин наверняка знает о его разговоре с Вологдиным и сейчас не может решить, как следует относиться к действиям адвоката.

– Василий Васильевич, буду говорить откровенно. Если, соглашаясь защищать интересы фирмы Глебова, я многого не знал и, говоря образно, бросался в неизвестность, то сейчас знаю многое. Прежде всего теперь я с абсолютной ясностью убежден: имел место поджог. Но поджог, сделанный противниками фирмы Глебова. Поэтому я просил бы объяснить мне без обиняков и с исчерпывающей ясностью: что из себя представлял высокочастотный генератор Вологдина?

Субботин сказал тихо:

– Я знаю, что вы были у Вологдина и говорили с ним. Не пойму только одного: зачем вам это? Зачем вам знать о сгоревшем генераторе?

– Объясню. Затем, что с первых же минут, как я согласился вести это дело, меня взяли за горло. Затем, что никто не хочет сказать мне правду об этом генераторе, в том числе владелец завода Глебов и даже сам Вологдин. Затем, что меня уже пытались убить.

– Убить?

– Да, убить. Затем, что за мной непрерывно следят. Затем, наконец, что вчера мне прислали предупреждение. – Пластов достал и положил перед Субботиным записку. – Вот, полюбуйтесь.

Субботин взял записку, прочел, усмехнулся, вернул Пластову.

– Кто это вам прислал?

– Понятия не имею. Я нашел эту записку вчера вечером в своем почтовом ящике.

Инженер хрустнул пальцами.

– Что ж, попробую объяснить, как вы выразились, без обиняков и с исчерпывающей ясностью, что представлял собой высокочастотный генератор Вологдина. Впрочем, может быть, даже еще представляет. Если говорить откровенно, то и пожар завода, и ваша защита, и даже полтора миллиона страховки – все это ничто по сравнению с пропавшим генератором. Попросту ничто. Впрочем, чтобы объяснить… – Повернулся. – Вы знаете предысторию возникновения генератора?

– В какой-то степени. Как объяснил Вологдин, генератор был заказан Морским ведомством?

– Сказать так – значит ничего не сказать. Морским ведомством. Хорошо, объяснять так объяснять. Есть такое выражение, чисто политическое, борьба флотов, надеюсь, вы его слышали?

– Приходилось.

– Наверняка приходилось, если вы читаете газеты. Выражение ходкое, на самом же деле – с трудом поддается расшифровке. В нескольких словах его не объяснишь, это вопрос глобальной политики.

– По-моему, это выражение пустили в ход англичане?