Хокуман-отель (сборник)

– Честное слово, мне неприятно обо всем этом говорить.

– Понимаю, Валентин Петрович, очень хорошо понимаю. Еще раз простите, но так уж получается, что сейчас наши интересы противоположны. Они что, эти останки, на заводе? На этом. стенде?

– Видите ли, я приехал в Петербург во вторник, когда все было кончено. Но. Субботин, успевший к месту пожара одним из первых, как только все потушили, сразу кинулся к испытательному стенду. И. несмотря на то что от генератора остались обломки, тут же перевез все, что осталось, к себе.

– Куда именно «к себе»? Домой?

– Он поместил станину и кожух во дворе, в сарае. Объяснил, что не мог мириться с пропажей. Я его отлично понимаю – Василий Васильевич хотел сохранить хоть что-то. Хотя. Ясно, что обгоревший кожух не представляет никакой ценности.

– Это очень хорошо. Извините еще раз, Валентин Петрович, но других слов у меня пока просто нет. Экспонат для суда прекрасный. А. Что, собственно, представлял собой этот генератор? Откуда возникла сама его идея?

– Изготовить генератор попросило Морское ведомство.

– Он что, был им нужен?

– Был, и очень, но… это долгий, трудный, а главное – очень специальный разговор. Может быть, ограничимся моим первым ответом?

– Можем ограничиться, и все-таки – вкратце?

– Хорошо, попробую вкратце. Об изобретении радио Александром Степановичем Поповым вы, конечно, знаете?

– Безусловно.

– Поясню: открытый Поповым принцип радиосвязи прежде всего был использован для нужд военноморского флота. Так вот, одно время радио выполняло нужную для флота функцию, но потом. При всех достоинствах оно обладало серьезным недостатком: связь могла действовать лишь на небольших расстояниях. Ее даже называли «рейдовой радиосвязью». – Забывшись, спросил сам себя: – В чем же была причина недостатка.

– Да – в чем? – повторил Пластов.

– Причина. Причина была в том, что Александр Степанович предложил возбуждать высокочастотные колебания искрой. Но при излучении радиосигнала искра не могла дать антенне достаточной мощности. Поэтому все радиосигналы принимались, да и сейчас принимаются лишь на коротких расстояниях. Флоту же, настоящему боевому флоту, как воздух нужна связь типа радио, но действующая на больших расстояниях. Практически – на безграничных.

– Так уж на безграничных?

– Представьте себе, именно на безграничных. Расчет простой: если импульс, выходящий из антенны, будет достаточно мощным, его сможет принять приемник, находящийся практически в любой точке земного шара.

– Вы говорите какие-то невероятные вещи.

– Тем не менее это факт. Научный, обоснованный расчетами.

– И что… этот ваш генератор мог все это делать?

– Мог.

– Как я понял, он мог возбуждать импульсы любой мощности?

– При дальнейшей разработке – и любой мощности. Но что в этом? Теперь его просто нет.

– Подождите. Но ведь это же. Это же что-то сверхъестественное? Валентин Пет.

– Хватит, я не могу больше об этом говорить! Хватит, ради бога, умоляю, перестаньте! Вкратце я объяснил – и достаточно! Ну? Давайте о чем-то другом.

Вдруг подумалось: Глебов. Еще не понимая, в чем дело, Пластов почувствовал подвох. Ну да, по всем признакам Глебов не был заинтересован, чтобы изобретение Вологдина сохранилось. Не был точно. Вспомнились слова владельца завода: «До таких громких слов, как „изобретение11“, еще далеко». Раньше он не придал этим словам особого значения, теперь же. Наверняка об отношении Глебова к генератору знает не только он. Значит, всегда найдется свидетель, который подтвердит этот факт в суде. Получается – Глебов просто-напросто подставил его под удар?

Вологдин повернулся:

– Простите ради бога, давайте о другом. Слушаю вас?

– Давайте о другом. Вопрос важный: какие у вас отношения с Глебовым?

– С Глебовым? Самые нормальные, а что бы вы хотели? Безусловно, я очень благодарен Николаю Николаевичу. Он взял меня на завод, дал хорошую должность, позволил заниматься любимой работой. Собственно, почему вы об этом спрашиваете?

– Видите ли. В разговоре со мной Глебов крайне низко оценил вашу работу. В частности, он сказал: «Это еще нельзя назвать изобретением». В чем дело?

– Нельзя назвать изобретением? Ну, ну. Думаю, если Николай Николаевич хотят-с – оне-с вправе называть мой генератор как угодно. Болванкой, поделкой, машинкой для точки карандашей… И все-таки – охулки на руку не положу, лично для меня Глебов сделал много. Как говорится, пригрел и выпестовал. – Приложил обе руки к груди, закачал головой: – Арсений Дмитриевич, рад принять в любой другой раз, но сейчас – увольте, а? Отпустите душу на покаяние? Плох я сейчас для расспросов, вы же видите? Пожалуйста…

10