Холера (сборник)

В это самое время зеленая «шестерка» беспрепятственно выезжала из широко распахнутых для пожарных машин ворот Майбороды. На заднем сиденье утрамбовались Арсений Львович Войцеховский, Михалыч, Петр Безухий, а также некоторая худосочная дама в ночной рубашке, которая рыбкой впрыгнула в салон в последний момент и в панике растянулась на коленях всей честной компании.

– Мадам, – шипел либерал Войцеховский, – куда вы лезете?! Это «жигули», а не какой-нибудь вам джип!

– Бросьте, Арсений Львович, – пристыдил Кузя. – Видишь, Толян, как быстро люди начинают выгрызать свое место под солнцем. Только что в говне захлебывался, а дали крошечную кочку – и давай все на фиг, мое!

Чибис полулежал, высоко задрав колени, на переднем сиденье и ничего не соображал.

– Кузя, ребята, – шептал он, – свобода, что ли?

– Слышь, Академик, – подал голос Петр, – а с паспортами как быть? Они ж тут остались, сгорят?

– Однозначно, – радостно отвечал Кузя. – Меня больше интересует, где наш Карлсон? Я с ним как-то сроднился, с хитрованом очкастым…

Про Энгельса никто ничего не знал. Дама пискнула:

– Я в Бутово живу… Денег ни копейки! Отвезете?

– Слыхали?! – обрадовался Войцеховский. – Дай им палец – голову откусят!

По рассветной Москве Кузя в пятнадцать минут по пустому кольцу домчал да Никитской. Подъезд пахнул родной вонью, которая показалась всем духами и туманами. Гуськом, с дамой-замыкающей, поднялись на второй этаж. Дама бросилась к телефону и истерически заверещала, чтобы некий Димочка немедленно приехал за ней с вещами.

– Муж? – мрачно уточнил Петя.

– Братик… А я не замужем! – разрыдалась дама. – Бросил меня, сволочь такой, к молодой сбежал…

– Я его понимаю, – мстительно заметил Войцеховский.

– Мужики, – Петя окинул даму в казенной бязевой сорочке, сползающей с плеча, оценивающим и жадным глазом, – может, трахнем ее? А то я больше не могу, полтора месяца без бабы…

– Стыдитесь, молодой человек, – буркнул Арсений Львович.

– Правда, Пьер, – блаженно растянувшись на ковре под вентилятором, согласился Чибис. – Она – наш товарищ по несчастью, а ты – скотина. Тут тебе не Чечня, цивилизованные люди, писатели, ученые. Кузя, дай нам водки, что ли. Не бойтесь, леди, не тронем. Вас как звать?

– Ирина…

– Зачем водки? – испугался Войцеховский. – Я не пью уже четыре года…

– Вот, Ирине дай тоже. Алиску вызовем, чтоб Ира не боялась. Алиска, Ирочка, – наш женский друг. Хотите, привезет вам юбку?

Ирина пугливо жалась в углу на стуле, Петя ходил перед ней, как тигр, отчего женщина в ужасе зажмуривалась.

Словно почуяв свободу, у всех разом грянули мобильники.

Михалычу звонил Попков с радостной вестью, что одуванчик с Остоженки помер и интерес к нему, Михалычу, со стороны правоохранительных органов угас. Войцеховскому внушали с кафедры, что он очень нужен на ученом совете, на что Арсений Львович кобенился и капризничал – очень, мол, слаб. Тетка Сима доставала из Хайфы: «Толенька, детка, клянусь тебе, это не страна, это что-нибудь особенное! Ты с твоей головой будешь здесь номер один!» – «Я плохо переношу жару, тетя», – смеялся Чибис.

Это просто удивительно, как порой стремительно и внезапно начинает налаживаться жизнь. И не беда, что отключили горячую воду. Вся компания по очереди, Ирина первая, вымылась под холодным душем. Кузя выделил даме халат и, пока мужики, рыча и крякая, плескались, сбегал на уголок за пивом. А водка всегда была заначена у него в диване.

Алиска, примчавшись, застала шумную компанию во второй стадии возрождения. Недавние узники инфекционки звенели бутылками о края стаканов и поедали рыбные консервы с консервированными же помидорами, которые прошлым летом сама Алиска закатывала у себя на даче и раздаривала трехлитровые банки друзьям на дни рождения.

Петр, приятно изумленный появлением кудлатой барышни, схватил ее за руку и со словами «А вот и девчонки» рывком усадил к себе на колено и принялся вливать ей в рот пиво из своего стакана.

– Кузя, – обиженно сказала Алиска, – почему ты вечно знакомишь меня с каким-то говном?

Арсений Львович хохотал мефистофельским лающим хохотом. Чибис без всякого музыкального смысла лупил по струнам гитары и кричал: «Рок, рок, рок, рок!» Михалыч с Ириной отплясывали что-то в высшей степени разнузданное, и полы ее халата развевались, временами накрывая опрокинутую леди с головой.

В полдень явился так называемый Димочка, подросток лет шестнадцати, выпил бутылку пива, захмелел и предложил сестрице Иринушке пожить у Кузи, а то ему, Димочке, негде заниматься.

Нет, это просто удивительно, как быстро люди привыкают к хорошему и забывают про адские мучения, которые убивали их и их близких еще вчера…