Холли

Холли убеждает себя, что ещё слишком молода для ухода на отдых, и, вероятно, это правда. Она говорит себе, что не найдёт другого занятия и, вероятно, это тоже правда. Но она продолжает вспоминать произнесённые в часовне слова Иззи Джейнс, после того, как та сообщила Пенни Даль, что её дочь не только убили, но и съели. Во всяком случае, лучшую её часть; остальное превратилось в кровавое месиво и измельчённые кости в полиэтиленовом пакете, подсоединённом к шлангу щеподробилки.

«Как только ты думаешь, что уже видела худшее, на что способен человек, вдруг оказывается, что ты ошибаешься, – сказала тогда Иззи. Затем добавила ужасающую истину: – Злу нет предела».

Холли считает, что уже знакома с этим, и лучше, чем Иззи. Чужак, маскирующийся под Терри Мейтленда, был злом. И тот, кто выдавал себя за Чета Ондовски. То же можно сказать о Брэйди Хартсфилде, нашедшем способ творить мерзости (фраза Билла) даже после того, как его обезвредили. Сама Холли и обезвредила.

Но Родди и Эмили Харрисы были хуже их всех.

Почему? Потому что в них не было ничего сверхъестественного. Потому что нельзя сказать, что их зло пришло извне, и утешать себя мыслью: если существуют злонамеренные внешние силы, то, вероятно, есть и добродетельные. Зло Харрисов являлось одновременно обыденным и невообразимым, как сумасшедшая мать, засунувшая своего малыша в микроволновую печь, чтобы он прекратил реветь, или двенадцатилетний ребёнок, который устроил пальбу, убив дюжину своих одноклассников.

Холли не уверена, что хочет вернуться в мир, где существуют такие люди, как Родни. Или как Эмили, которая была гораздо хуже: расчётливой и, в то же время, ещё безумнее.

Благодаря дневникам Эмили, кое-что прояснилось. Теперь ясно, почему похищение Пита Стейнмана последовало вскоре после Эллен Краслоу. Эллен, будучи веганом, отказывалась есть печень (названную в дневниках СГ – святым граалем). Она продолжала отказываться, даже умирая от жажды. Остальные рано или поздно не выдерживали. Холли не уверена насчёт себя, но Эллен смогла, и да благословит её за это Бог. В итоге Родни пристрелил её, как строптивого бычка. После смерти Эллен Эмили исписала страницы дневника бранью, и «лесбийская черножопая обезьяна» было не самым грязным ругательством.

Теперь известна даже вымышленная фамилия Эмили, которой она назвалась в трейлерном парке: Дикинсон, как у поэтессы.

Холли приходится постоянно напоминать себе, что женщина, написавшая все эти гнусные вещи, считалась уважаемым преподавателем, была лауреатом премий, попечителем библиотеки Рейнольдса и влиятельным сотрудником кафедры английского языка даже после выхода на пенсию. В 2004 году она получила почётный знак «Женщина года» на местном уровне. Состоялся банкет, где Эмили говорила о расширении прав и возможностей женщин.

Иззи рассказала Холли ещё кое-что: Родди застрелил Эллен Краслоу из пистолета «Ругер Секьюрити-9» с увеличенной обоймой на пятнадцать патронов. Схвати его Эмили вместо револьвера Билла, и она получила бы десять лишних шансов прикончить Холли… которая вряд ли могла бы долго уворачиваться в той клетке.

– Но он лежал наверху, – сказала Иззи, – а у неё была повреждена рука и болела спина. Тебе повезло.

Да, Холли повезло. Счастливица Холли Гибни, которая не только выжила, но и стала миллионершей. Теперь она может прикрыть лавочку и перейти на следующий уровень своей жизни. Туда, где люди, вроде Харрисов, мелькают только в выпусках новостей по кабельному телевидению, но всегда можно убавить звук или переключиться на мыльную оперу.

Холли слышит звон своего телефона – личного, а не служебного. Телефон офиса завалили звонками после того, как Холли стала новой – или возобновлённой – знаменитостью, но теперь, к счастью, звонки прекратились. Она встаёт и идёт в кабинет вместе с чашкой кофе. На экране мобильника высвечивается фотография Барбары Робинсон.

– Привет, Барбара. Как дела?

Тишина, но Холли слышит дыхание Барбары и чувствует укол тревоги.

– Барб? Ты в порядке?

– Да… да. Просто не могу прийти в себя. Мамы с папой нет, а Джером…

– Снова в Нью-Йорке, знаю.

– Поэтому я и позвонила тебе. Мне нужно с кем-то поговорить.

– Что случилось?

– Я выиграла.

– Что выиграла?

– Пенли. Премию Пенли. «Рандом Хаус» собирается опубликовать «Пронзая небо». – Поделившись новостью, Барбара начинает плакать. – Я собираюсь посвятить книгу Оливии. Боже, как мне хочется, чтобы она была жива и узнала.

– Барбара, это просто замечательно. Ещё ведь есть и денежный приз, я права?

– Двадцать пять тысяч долларов. Но они идут авансом в счёт авторских отчислений – так говорилось в присланном емейле. А сборники стихов никогда не продаются большими тиражами.

– Только не говори об этом Аманде Горман,[103] – говорит Холли.

Барбара смеётся сквозь слёзы.

– Это не одно и то же. Её стихи, включая те, что она читала на инаугурации, оптимистичны. Мои же… в общем…

– Другие, – произносит Холли.