Холм демонов

Едва карета въехала на лужайку и остановилась неподалеку от царского экипажа, из терема выскочили с десяток людей, вооруженных дубинками и секирами, и в черных платках, натянутых на лица.

— Все ясно, спецназ, — со знанием дела прокомментировал майор Селезень.

— Руки за голову! — скомандовал главный «спецназовец», у которого из-под повязки пробивались темные кудри.

— Борька?! — неуверенно спросил Василий. — Ваш помощник?

— Этого я не говорил, — ухмыльнулся Рыжий. — Вы сами догадались.

Тем временем люди в повязках, ласково подталкивая царевну и ее сопровождающих дубинками в спину, увели их в дом.

— На расстрел? — ужаснулась баронесса, вспомнив трагическую судьбу семьи Николая Второго.

— Переодеваться, — успокоил ее Рыжий. — Им выдадут другую одежку, а вы облачитесь в ихнюю.

— Но они же все расскажут царю! — удивленно воскликнул Василий.

— Разумеется, расскажут, — удовлетворенно кивнул Рыжий, — но не сегодня и даже не завтра. Придется им побыть, так сказать, под домашним арестом до вашего возвращения из Белой Пущи. И тогда Дормидонт Петрович обнимет свою ненаглядную Танюшку, а вас по-царски наградит. Уж об этом-то я позабочусь.

— Мы согласились на эту авантюру вовсе не ради денег, — чуть обиженно заметила Чаликова.

— Да-да, конечно, — поспешно согласился Рыжий. — Однако всякий труд… Ага, вот и одежда.

Действительно, Борька и его архаровцы вынесли из терема и сложили прямо перед царской каретой одеяния Танюшки и ее придворных.

— Ну что ж, милости прошу в карету… Ваше Высочество! — широким жестом пригласил Рыжий Чаликову. Надя, Василий, баронесса и майор пересели в роскошную карету царевны, колдун Чумичка занял место кучера, а «спецназовцы» подали путешественникам их новые платья.

— Переоденетесь по дороге, — дал последние торопливые напутствия Рыжий. — Во всем полагайтесь на Чумичку, он человек верный — и все будет в ажуре.

— Н-но, эх, залетные! — будто заправский ямщик, прокричал Чумичка, и царская карета легко стронулась с места. И уже через несколько минут лихая тройка несла ее по большой дороге — навстречу новым неизведанным приключениям.

* * *

Когда стрелки на «Командирских» часах Селезня доползли до часу пополудни, майор предложил:

— Давайте сделаем привал. Заодно и переоденемся.

— Но ненадолго, — с опаской покачала головой баронесса фон Ачкасофф. — Не нравятся мне эти леса, больно уж дремучие.

— А мы далеко в лес не полезем, — ответил майор. — Мальчики направо, девочки налево…

Через несколько минут путешественники смогли по достоинству оценить свои новые наряды: бравый майор красовался в красно-синем мундире царь-городского воеводы, баронесса Хелен фон Ачкасофф удивленно оправляла на себе пышное платье придворной статс-дамы с многочисленными оборками и рюшами, а детектив Дубов гляделся, может быть, и не совсем естественно, но весьма живописно в ярком камзоле Государева тайного советника. Лишь Чаликова переоделась в скромное походное платье, которое ей, впрочем, шло, как будто специально по ней было шито.

— Подвенечное я решила оставить до свадьбы, — как бы оправдываясь, пояснила Надя.

Однако презентацию модных показов пришлось прервать — со стороны кареты явственно донесся сдавленный стон. Мгновенно обернувшись, Василий увидел, что связанный по рукам и ногам Чумичка с кляпом во рту лежит прямо на дороге, а в карете хозяйничают какие-то наглые оборванцы.

— Эй вы там, кыш отсюда, пока я добрый! — гаркнул майор, да так, что у его спутников аж уши заложило.

Из кареты вылез какой-то совсем уж задрипанный мужичок — маленький, лысенький, с выступающими вперед кривыми зубами.

— Ну что, гости дорогие, — ехидно ухмыляясь, заговорил он высоким скрипучим фальцетом, — добро пожаловать в наши леса-лесочки. Много мы богатеньких пограбили, но таких, как вы — в первый раз. Да не пужайтесь, убивать не будем, если, хе-хе-хе, прилично себя поведете, а вот имуществом, пограбленным у бедного люда, поделиться придется!

— Знаете ли вы, кто мы такие?! — возмутилась баронесса.

— Знаем-знаем, угнетатели трудового народа! — с пафосом заявил задрипанный мужичок. — Ну ничего, поделитесь как миленькие, никуда не денетесь…

— Да знаешь ли ты, подонок, с кем разговариваешь! — не выдержала и Чаликова. — С царевной Татьяной Дормидонтовной, невежа, пес смердячий! Да стоит мне сказать батюшке…

— Ах, дорогая царевнушка! — с шутовской фамильярностью полураскланялся мужичок. — Боже правый, кого мы видим, кого лицезреем… Да ваш тятенька и есть главный мироед и угнетатель. Так что стоять и не вякать! А не то отдам Ваше Высочество на поруганьице своим молодцам…

— Двум поруганиям не бывать, а одному не миновать, — философски вздохнула Чаликова.