Холм демонов

Поняв, что промедление смерти подобно, майор схватил со стола подсвечник и запустил им в Бабу Ягу, но та с гнусным хохотом ловко увернулась. Одним прыжком она оказалась перед Александром Иванычем, резко взметнулось помело, и могучее тело майора беспомощно плюхнулось на пол, по дороге разнеся в щепки добротную дубовую табуретку. Первый успех только раззадорил ведьму, и она прицелилась к следующей жертве — баронессе. Однако та, не дожидаясь нападения, схватила глиняный горшок — тот самый уникальный горшок, лично подаренный Рыжим — и осторожно, стараясь не разбить, напялила его на голову разбушевавшейся хулиганке. Из-под горшка доносились невнятные, но грозные вопли. Баба Яга сделала несколько неверных шагов и, зацепившись ногой за обломки табуретки, упала рядом с Селезнем. Исторический горшок, к ужасу баронессы, разбился на мелкие кусочки, и непрошеная гостья продолжила свои бесчинства. Поняв, что так просто ее не угомонить, Дубов с Чаликовой стали швырять в Бабу Ягу все, что попадалось под руку, но та ловко отбивала помелом летящие в нее предметы. Когда снаряды закончились, Василий затеял фехтовальный турнир на кочерге против метлы. Ловким приемом выбив у противницы ее деревянную шпагу, Дубов начал теснить ее обратно к камину, великодушно оставляя путь к отступлению восвояси. Но тут за спиной из руин поднялся майор Селезень и схватил Бабу Ягу за шею, да так, что позвонки затрещали.

И в этот момент дверь отворилась, и на пороге возник уже знакомый нам глава сыскного приказа Пал Палыч. Оглядев разгром, царящий в гостиной, он деликатно кашлянул:

— Я тут шел мимо, услышал шум — дай, думаю, зайду…

— Да нет, мы уже сами разобрались, — устало, но довольно пробасил майор.

— Угомоните их! — неожиданно заскулила ведьма. — Они меня изнасильничать хотели!

— Что? — возмутилась баронесса, а Селезень ухмыльнулся:

— Размечталась! Пускай твой Горыныч тебя приголубливает.

— В три головы, — хихикнула баронесса. — Новый вид любви!

— Ба, старая знакомая! — обрадовался Пал Палыч, как будто только теперь разглядев налетчицу. — Давно ли тебя, сударыня Ягорова, выслали за двенадцатую версту, а ты опять к нам в город пожаловала!

— Какая ж она сударыня? — удивилась Надя. — Это ведь форменная Баба Яга!

— Ну, не знаю, — ответил глава приказа, — может быть, теперь ее кличка Баба Яга, а по нашему ведомству она числится как вдова боярина Ягорова. Они с подругами бесчинства учиняли, подбивали народ на бунт против царя-батюшки… В тот раз она избежала острога благодаря высокому заступничеству, но уж теперь — шалишь! — Повернувшись к дверям, он крикнул: — Эй, молодцы!

В гостиную вошли двое стрельцов, один из которых предусмотрительно держал в руках кандалы. Несмотря на отчаянное сопротивление ведьмы Ягоровой, она была благополучно закована в железо и уведена.

— Погодите, чего-то я хотел сказать, да из-за этой проклятой бабы все из головы вылетело, — поскреб в затылке Пал Палыч. — Ну ладно, потом вспомню. Счастливо оставаться. — И с этими словами он покинул гостиную, оставив гостей в порванных одеждах посреди дикого разгрома.

— Эх, хорошо поразмялись, — расправил плечи майор, — а теперь можно и продолжить наши, хм, интеллектуальные занятия. — С этими словами он пощупал здоровенную шишку, вскочившую у него в самой середине лба, и приложил к ней медный подсвечник.

— Ну ладно, продолжим. — Василий поправил расхристанный кафтан, извлек из-под стола тетрадку, изрядно помятую в ходе схватки, и возобновил чтение:

— «Надо бы наконец-то определиться в моих отношениях с Т. — люблю ли я ее по-настоящему? Точно знаю одно — когда я начал за нею ухаживать, моей целью было получить доступ к ее высокопоставленному родителю. Конечно, не для личной выгоды, как про меня судачат недоброжелатели, а чтобы иметь возможность делать то, что я делаю. Но она-то полюбила меня по-настоящему! За что? Не знаю. Но с удивлением понимаю, что мое чувство к ней с каждым днем становится все глубже и сильнее. И это уже вне зависимости от того, кто ее батюшка и каковы мои с ним отношения. Может быть, я ее и полюбил за ту искренность и безоглядность, с которой она полюбила меня?». — Дубов отложил тетрадку. — А дальше идет запись по-немецки.

— Разрешите мне. — Надя взяла тетрадку и стала переводить: — «Сегодня хоронят князя Владимира. Это был мой самый верный друг и сторонник преобразований, а ему приходилось изображать моего злейшего врага и таким образом служить нашему делу».

— Значит, все-таки Васятка был прав, — заметил Дубов. — Ах, извините, Наденька. Продолжайте, пожалуйста.