Холм Двадцати Шести Ящериц (СИ)

  По другой стороне Авенамчи двигался уже с опаской, вполне резонно решив, что даже если на дороге и не встретишь одинокого путника, в ней всё равно найдутся разбойники, готовые за их счёт поживиться. Здоровенный охотничий нож он повесил на плечо, а огромный деревянный чемодан с одеждой и бумагами тащил в левой руке, постоянно стукаясь ногами. Прикинув, что дорога на другой стороне должна примерно продолжать ту, что подходила к мосту, он решил срезать через бывшее поле и уже спустя полсотни шагов всерьёз об этом пожалел: ноги прямо-таки вязли в цепком люпине и каких-то одичалых колючках. Оцарапав левую руку до крови и чудом не провалившись в миниатюрное болотце, обросшее высокой белой травой, он впервые задумался, за каким таким чем-то лезет человек туда, где жить всё равно невозможно. Даже замотанная платком, рука жгла и кровоточила; сквозь кожу можно было разглядеть сизый лес вен, но пересекавший их шрам всё равно был ослепительно-алым - в голове всплыла едкая мысль, что и человек так устроен. Снаружи посмотришь - невесть что, а там, внутри, всегда одно и то же.

  Когда он увидел свой новый дом, солнце уже отгорало, из последних сил плеснув в небо ведро угрюмой осенней киновари. Пузатые камни, казалось, только и мечтали, что разбежаться и шевелились в гнёздах, обездвиженные собственной тяжестью. Авенамчи потряс головой и видение исчезло, но и не приблизилось не на шаг: как и прежде, замок был до обидного далеко и напоминал теперь увеличенную и усложнённую копию сгорбленных хибарок на другом берегу. Точь-в-точь такой же самый дом, огромная груда камня, что сама себе служит вместо надгробья.

  "Если бы над входом зажигали фонари,- рассуждал новый хозяин, отбиваясь от репейников чемоданом,- можно было бы до ночи не торопиться. а ведь внутри, скорее всего, так же пусто, как и снаружи!" От такой мысли ему сдалась страшновато. Чтобы отвлечься, он принялся вспоминать "Охотников", замечательный романчик, который он читал вечерами, замаскировав под учебник лтаморского. Замок из книги был совсем непохожим - он скрывал в себе только мрачные подземные тайны да унынье старых слуг, чьи длинные седые кудри напоминали выцветшие гобелены. А вот в соседней деревне (которой здесь не было и в помине) непременно скрывались бывшие разбойники, застенчивые юные девушки, старики, которые о чём-то подозревают, колдуны, ведьмы, внебрачные дети, старые ландскнехты, зарёкшиеся брать в руки оружие, а иногда ещё и не в меру настырная и самостоятельная дочка местного охотника с роскошными каштановыми волосами - без её помощи герою пришлось бы очень-очень туго. Ступая скорее вслепую и чудом не опрокинувшись в какую-квадрат осевшей земли, Авенамчи из последних сил верил, что его собственный роман непременно закончится свадьбой... ну или хотя бы строчкой "продолжение поступит в продажу весной". В книге своей жизни он полагал сея главным героем и очень хотел, чтобы конечный том оказался потолще.

  Выбравшись на небольшую мощённую площадку перед воротами, он поставил чемодан на землю и наконец-то отдышался. Со времени основания ту громадину, похоже, основательно перестраивали и для нормальной фортификации он был уже и вправду непригоден: ров завалили землёй, заменили подъёмный мост на высоченные дубовые двери, а внутри, за стенами, стоял, скорее всего, самый обычный большой дом из камня разобранной главной башни, очень и очень похожий на те, какие строят в городах. В наше хищное время эти стены не защитят даже от кредиторов.

  Двери были дубовые, а замок из новомодных, железный, с хитрым механизмом на зубчатых колёсиках, но при этом такой огромадный и почерневший, что казался ровесником всех прочих построек. На мрачном железе белели шрамы от зубила, но замок, похоже, устоялю Когда в скважину вошёл ключ заурчал, словно кошка, которую кормят потрохами.

  Внутри, за двориком, действительно поднимался дом, только где кончается дом и начинаются стены замка, было не разглядеть. Всё сооружение напоминало тутовик, целиком вросший в расщелину поваленного бука; нельзя было даже сказать, сколько в нём этажей: может, два, а может и три или даже три с половиной, если считать приподнятые башенки. У непривычного к архитектурным изыскам Авенамчи моментально закружилась голова. Нет, скорее всего, никто и ничего специально не запутывал, просто достраивали и перестраивали, иногда считаясь, а иногда и не считаясь с затратами. В солнечную погоду и для знающего человека это зрелище могло быть интересным и может быть даже поучительным.

  Авенамчи нашёл в тенях дверь и осторожно вступил внутрь. Там пряталась темнота; пришлось выбираться обратно и в жарких каплях исчезающего дня рыскать по чемодану, пока пальцы не нащупали фонарь. Масло было где-то на донышке. Он зажёг крошечный огонёчек и вошёл, на этот раз не прикрывая за собой дверь.