Холм Двадцати Шести Ящериц (СИ)

  "Проживём",- решил Авенамчи, бросая мясо и зелень в кипящую воду.

  V

  Из окна спальни можно было видеть весь театр наступления ночи - словно огромная чёрная чашка медленно опускалась на землю, пошатываясь в морщинистой руке Старика Времени. Украдкой начинало тянуть сквозняком, - тогда он опустил раму и задёрнул тяжёлые шторы, но тени сквозняка всё равно проникали свозь щёлки и тихо-тихо шептали что-то на свеем непостоянном языке.

  Ближе к полуночи за воротами зазвенело. Он как раз лежал с открытыми глазами и пытался понять, почему в библиотеке нет книг - неужели они были настолько ценными, что кто-то их купил и вывез... или напротив, настолько ненужными, что их сожгли, даже не разбирая. Поднявшись с кровати, он подошёл к окну, но не смог ничего разглядеть. Было очень хорошо слышно, что звон идёт именно снаружи, может, даже откуда-то из палей: он не давал эха и свободно рассыпался, не стиснутый холодными камнями. Недоумевая, Авенамчи зажёг фонарь и вышел в коридор.

  Окно, смотревшее в сторону реки, сообщило ничуть не больше. Всё то же дымчато-стеклянное летнее небо и ситцевая земля без единого огонька. Да, здесь и вправду никто не селился, даже бродяги не появлялись. Либо здесь и вправду нечем поживиться, либо что-то их отпугивало.

  Или кто-то?

  Звон не переставал.

  Он не двигался и не менялся, словно приклеенный к одному месту и одной тональности. Авенамчи перешёл к другому окну, на противоположенную сторону. Звон не прекращался, но стал громче и отчётливей; похоже, он и вправду шёл из какого-то конкретного места. Уши понемногу начинали вянуть, ведь звон весьма утомлял6 словно в колокольчике из поддельного форфора, в который вставили два с половиной скрученных и ржавых язычка.

  А звенело, видимо. возле ворот. Авенамчи прикинул план замка -- внутренних переходов он так и не запомнил, но общий вид примерно представлял, так что замок предстал скорее непроницаемо-матовой тенью, сохранивший лишь общие контуры. Вокруг петлёй изгибалась река, пересечённая рухнувшим мостом; много ниже по течению можно было поставить пунктирную чёрточку моста, через который ему так и не удалось переправиться.

  Он миновал малую галерею с расползшимися шторами и лохматыми от паутины оконными рамами и поднялся на вдруг выскочившую к ногам башенку. Там заколебался - звон шёл как бы одновременно слева и справа, а потом вдруг слился в одной точке, но не над воротами, а в стороне, где, кажется, росло большое такое дерево. Оказывается, что поймать ушами этот треклятый колокольчик не так просто, особенно если в первый раз ловишь.

  "Ну и ладно,- решил он,- Поищем другое место.. Наверное, здесь просто пол выше, вот звук и плутает. Если хочешь замерять - меряй на одном уровне."

  Но подумать оказалось проще, чем сделать - построенный на осевших и перекосившихся грунтах, дом, похоже, не содержал ни одной комнаты, которую куда-нибудь не перекосило. ноги этого не замечали, а вот уши чувствовали: из какого бы окна на галерее он не выглянул, звон всякий раз был не там, где следует6 то приближаясь, то удаляясь, он разом отрицал все известные законы логики и пространства.

  Отыскав лестницу (она была не там, где он её оставил), Авенамчи спустился на этаж ниже. Здесь звон безобразничал уже по полной: он убегал то восточней, то западней, карабкался на карнизы, прятался в трубы, ни на миг не прекращая свой дребезг, продолжая и продолжая звенеть, звенеть и звенеть, мельтеша топоча по черпу крошечными стеклянными лапками.

  Окончательно запутавшись. Авенамчи решил больше не прислушиваться - он уже и так не очень хорошо различал, звенит это снаружи или у него в голове - а выйти, рассмотреть вблизи... и, если получится, эту дрянь прекратить. Он был готов был спорить на что угодно, что вся округа опустела именно из-за вот этого вот звона: от такого не заснёшь и не проснёшься и даже разбойники объезжают стороной его омерзительный голос.

  ...Но ведь жили же здесь как-то раньше! Значит, был некий способ, каким прежние хозяева очищали округу от заразы тошнотворного колокольчика. Вот только как этот способ узнать...

  Но чтобы выйти во двор, был нужен фонарь; а фонарь он где-то оставил. От фонаря и вправду не было существенного проку, он освещал только то, что сам хотел сделать видимым - малюсенький кружок у себя под носом - отбрасывая в мрак всё остальное, но без него пришлось бы ориентироваться по сизым призраком окон, а Авенамчи окнам больше не верил. Нашёлся фонарь после долгих розысков - далеко-далеко, крошечной тёплой точкой в анфиладе комнат упорно горел его жёлтенький огонёк, освящая кусочек стола с лохматой от пыли скатертью. Он направился к ней, каждый шаг быстрее предыдущего и когда, наконец, оказался в нужной комнате, то обнаружил, что лампа спрятана в зеркале, а настоящая стоит немного поодаль, закрытая спиной стула.