Хольмградская история 3

   Но сегодня, Вент Мирославич перещеголял сам себя и умудрился не только увлечь меня своим рассказом, но и вытащить на все ту же открытую площадку, расположенную над "сигарой" и огражденную лишь тонкими стальными тросами, натянутыми меж метровой высоты штырями. Учитывая высоту полета и гуляющие здесь ветра, весьма ненадежная конструкция, должен заметить. И могу сказать честно, даже наличие страхующего линя крепящегося одновременно к поясу и все тому же тросу ограждения, не делало прогулку по решетчатому узкому мостику менее волнующей. А еще этот идиотский респиратор... Вообще, для того, чтобы выбраться на эту площадку, нам пришлось весьма серьезно экипироваться. Начиная с тяжелой, подбитой мехом куртки-косухи, шлема с пристегнутой маской респиратора и круглых защитных очков, и заканчивая довольно тяжелым баллоном с дыхательной смесью, в ранце за спиной, поясом с многочисленными чехлами на подвесах и ботинками на магнитной подошве. Космонавты, чтоб его...

   А вот возможность говорить и быть услышанным, не снимая маски, меня увлекла... Причем настолько, что я умудрился пропустить две трети восторженной речи Вента Мирославича, демонстрировавшего мне, что-то вроде накачанной анаболиками картечницы Гатлинга, выросшей до совершенно монструозных размеров. Вращающееся вокруг своей оси, двенадцатиствольное убоище, длиной в мой рост, скомпонованное с креслом стрелка, заставило меня передернуть плечами. Если из такой штуки попасть в человека... скажем так, погибшим на поле боя, бедолагу уже не объявишь, а вот пропавшим без вести, запросто. В пыль разнесет.

   - Виталий Родионович, вы меня совершенно не слушаете. - Вдруг встрял в мои мысли голос полковника.

   - Отчего же, Вент Мирославич... Очень даже слушаю. - Возразил я. В ответ, Толстоватый хмыкнул, но лезть в бессмысленный спор не стал. А я решил исправиться. - Лучше ответьте, снаряд используемый в этом... устройстве, не кажется вам избыточным?

   - Не сказал бы... - Покачал головой полковник, с энтузиазмом переключаясь на предложенную тему. - Видите ли, сей скорострел предназначен, в первую очередь, для поражения легкобронированных и небронированных частей дирижаблей противника. Весьма эффективное оружие. Конечно, против укрепленной конструктами баллонной части, его применение неоправданно, но прицельная очередь по ходовой какого-нибудь рейдера-высотника, может наделать немало дел... Так что, вопрос преследования, в этом случае, можно считать снятым.

   - А что, Вент Мирославич, дирижаблям уже доводилось участвовать в боевых действиях? Я не имею в виду доставку грузов, разумеется. В полноценных воздушных боях? - Поинтересовался я.

   - А как же! - Закивал полковник. - Но, понятно, не таким, как наш "Буривой". Военные транспорты в бой не идут... если, конечно, не говорить о налетах на конвои...

   - И что, неужели вот этими вот... скорострелами воюют?

   - Ну что вы... Для серьезного боя на борту артиллерия имеется. Кстати, здесь тоже есть батарея. Небольшая, правда... не желаете взглянуть? - Проговорил Толстоватый и, заметив, как я поежился, представив себе ползанья по обшивке дирижабля под ударами холодного и резкого ветра, поспешил добавить. - Орудийные казематы разнесены по бортам основного уровня, так что, вновь вылезать на свежий воздух, нам не понадобится.

   - Что ж, тогда, ведите, Вент Мирославич. - Развел я руками. Полковник отчетливо хмыкнул и устремился к люку кормовой шахты, вертикально проходящей через весь баллонный отсек, соединяя, таким образом, верхнюю боевую площадку с основным корпусом дирижабля, который язык не повернется обозвать гондолой.

   Спустившись вниз на решетчатой платформе лифта, мы оказались в шлюзе. Послышался свист насосов и, едва давление выровнялось, тяжелая стальная створка люка, скрипнув кремальерами, отошла в сторону. К этому моменту, я успел снять маску, и изрядно замерзшие щеки тут же обласкал теплый воздух. Черт, мы пробыли наверху не более получаса, но, несмотря на все принятые меры, вроде теплых штанов и подбитой мехом куртки, я замерз, как цуцик!

   Скинув "выходной наряд", как обозвал наше снаряжение приставленный матрос, я подсел поближе к горячей трубе теплопровода, и блаженно вздохнул. Хорошо...

   - Виталий Родионович?

   - А? Да... Уже иду, Вент Мирославич. - Я с трудом отлепился от инструментального ящика, на котором с таким удобством устроился, и двинулся следом за своим "Вергилием", напоследок поймав понимающий взгляд, сопровождавшего нас матроса. А Толстоватому, все нипочем...