Холмы Каледонии

Цзиянь рассказал все – и о том, как был приставлен к молодому Джеймсу, и о том, как бриттские корабли нарушили все договоренности и напали, и, наконец, о взрыве, в результате которого Цзиянь сохранил жизнь принцу, но практически расстался со своей.

– Что же это за мастера такие! – МакНаб осторожно протянул руку и коснулся блестящей поверхности руки. – Я слышал, что ханьцы на многое способны, но вижу такое впервые.

– Я не знаю, как это получилось. Возможно, я вообще первый удавшийся пациент, – грустно сказал Цзиянь. – Может быть, я чем-то полюбился богам, и они решили дать мне второй шанс. Я им воспользовался – уехал на Бриттские острова, осел в Лунденбурхе и стал заниматься тем, что было раньше недоступно для меня: обычной жизнью.

– Однако вот мы с вами в Холмах, и вы приложили руку к созданию паровой машины и дирижабля! – воскликнул МакНаб. – Ничего себе «обычная жизнь», сэр! Да за такую обычную и пары необычных не жалко!

Цзиянь покачал головой.

– Я не знаю, что мне теперь делать, – признался он. – Мастер Кехт сказал, что может все исправить. Починить это.

– Если сказал, значит, может, – с большим уважением ответил МакНаб.

– Вы уже знакомы?

– Прабабка со всеми познакомила. Близко вот только не общался, ну да времени теперь на все хватит! И выйду отсюда я туда и тогда, когда захочу – прабабка присмотрит!

– Вы все говорите «прабабка», но у почтенной дамы ведь имя есть? – спохватился Цзиянь.

– Да, ее зовут Мэгайр. Но пока она жила среди смертных, звали Мэгги. Полуповешенная Мэгги, если слышали о такой! Она встретила МакНаба, значит, прадеда моего, и от него понесла. А тогда это страшно каралось, если без свадьбы-то. Причем человеческим законом; фаэ было все равно, а вот друиды отчего-то страшно на людей озлобились. Прабабка моя все поняла, с фаэ местными сговорилась и решила подыграть. И вот, значит, собрались они ее вешать – дикие люди! Вешают – и она вроде как умирает. А тогда еще анатомы для своих анатомических театров любили всякие трупы собирать. Брррр! Жуть! Но Мэгги анатомам отдавать не стали – среди казнивших был один фаэ, который, значит, тоже смертным притворился. Вывез он «труп» Мэгги на тележке подальше. И тут бы дело кончилось, но анатомам жуть как не понравилось, что у них из-под носа рабочий материал увели. И они сами – или разбойников наняли, кто ж теперь знает – напали на повозку. А тут Мэгги возьми и встань.

Цзиянь не выдержал и рассмеялся, прикрывая рот рукой.

– Вот уж правда, разбойников – или анатомов – кондратий на месте и хватил! А Мэгги вернулась в Эденесбурх, и ее тут же решили казнить второй раз, но тогда уж друиды сами сказали, что шутки плохи – видимо, до них наконец дошло, что к чему, а в те времена за то, что поднял руку на фаэ, можно было до конца жизни расплачиваться! Люди тогда решили, что это волшебство какое-то, а Мэгги просто вернулась к своему МакНабу, родила ребенка – моего, значит, какого-то еще прадеда – и стала жить в свое удовольствие. А потом, когда время пришло, в Холмы ушла.

– Ну и история! – воскликнул Цзиянь. – У вас очень интересная жизнь.

– Она только начинается, – хмыкнул МакНаб. – Вы уж простите за совет, но вы к Кехту сходите. Раз болит, надо лечить – мне матушка, она, значит, у аптекаря работает местного – всегда так говорит.

– Я боюсь, что магия фаэ что-то изменит во мне, – проговорил Цзиянь.

– А вы не бойтесь. – МакНаб встал на ноги и хлопнул его по плечу: – Изменит – значит, так на роду написано, течение реки, оно ведь тоже меняется. И погода меняется. Мир вообще штука переменчивая. Так что не бойтесь. А если что-то не так будет, позовем мою прабабку. Она, значит, любую проблему решит!

Слепая вера МакНаба в новообретенную прабабку так впечатлила Цзияня, что он еще некоторое время просто сидел, глядя ему вслед. Потом встал – и встретился глазами с Ортансом, привалившимся плечом к ограде.

– Давно здесь стоите?

– Порядочно.

– Что скажете?

– Скажу, что юный МакНаб, бесспорно, прав. Иногда, чтобы вылечить неправильно сросшуюся кость, врачи ломают ее заново. Или разрезают нарыв, чтобы вычистить гной.

– Мне нужен не врач, а механик, – мягко сказал Цзиянь. – Боюсь, врачам я могу предложить слишком мало – даже полного комплекта органов и того не найдется.

– Диан Кехт механик, – ответил Ортанс. – Более того – мастер. Если не он, то никто вам не поможет. Даже я, потому что свои смертные – во имя Даннан, вот же слово привязалось! – навыки я уже исчерпал. Если он сможет подарить вам жизнь без боли, иного мне не нужно. Даже если как механик я больше вам не пригожусь.

– Вы мой друг, Джон, – строго сказал Цзиянь, глядя ему в глаза. – А не мой механик.

Ортанс вздохнул.

– Я… думаю, нам надо идти, – пробормотал он. – Кехт ждет.

* * *

В мастерской было тихо.

Фаэ-мастеровые давно ушли, и дирижабль спал тихой птицей, приспустив оболочку-крылья. Почти законченная сеть лежала рядом с гондолой и слабо мерцала, когда на нее попадали блики от настенных светильников.

Диан Кехт сидел в кресле и играл в карты с Поупом.