Холмы Каледонии

– Как ты? И лелеять планы мести, которые едва не привели к еще большему кровопролитию? Нас с тобой обоих учили, что любой мир лучше войны! Но ты предпочел бы опрокинуть свою страну в хаос ради личной мести!

– Клянусь, я не знал! – Глаза Джеймса вдруг стали растерянными. Он словно обмяк, и Габриэль, поняв, что тот не будет продолжать драку, отпустил его руки и лег рядом на спину.

Они лежали под ярким солнцем, тяжело дыша после поединка, повернув лица друг к другу – так близко, что их носы едва ощутимо соприкасались.

– Я не знал о планах Хань, – тихо повторил Джеймс. – Я был ослеплен местью и не видел ничего вокруг. Все, чего я хотел, – это уничтожить проклятый Парламент и вернуть себе свое.

– Кровь все равно пролилась бы, – вздохнул Габриэль. – А где кровь, там шакалы, желающие урвать кусок побольше. Ты же знал, что Уолш был амбассадором при короле Чарльзе и много лет провел в Галлии? Уверяю тебя, он просчитал все возможные варианты конфликтов со сторонами противников, но заметь – за семь лет ни Хань, ни Галлия, ни Эйре еще ничего не предприняли. Ему удается найти баланс, хрупкий мир – после такого переворота. Это удивительно. Но это то, что нужно Британии сейчас, когда она уже лишилась самого главного – поддержки фаэ.

– Поэтому ты поддерживаешь его?

– Я его не поддерживаю. Я выполняю свой долг и пользуюсь теми ресурсами, которыми он располагает, чтобы охватить как можно больше возможностей.

– Ты всегда мог выбрать другой путь, – упрямо повторил Джеймс.

Габриэль прикрыл глаза и покачал головой.

– Я остался совсем один, – тихо признался он. – И не было никого, кому было бы дело до подменыша, который к тому же уже покинул Вороний дворец. Какой еще Габриэль Мирт? Все были заняты своими делами – дележкой власти и ресурсов, решением человеческих судеб. Мне пришлось явиться самому и взять свое по праву. Я… Наверное, если бы не сделал этого, сошел бы с ума в одиночестве своего особняка. А Чейсон Уолш словно ждал, какое же решение я приму. Так мы и начали работать. У меня были патенты, у людей улучшился уровень жизни. У Британии появилась сильная рука.

– Значит, – грустно улыбнулся Джеймс, – и ты поверил, что время монархии ушло?

– Джеймс… Король Чарльз сделал все, чтобы это стало реальностью. Будущее Бриттских островов утекло сквозь его пальцы словно морской песок. Он был хорошим человеком, но плохим королем. То, что произошло, было неизбежным – если заглянуть на страницы истории, это становится ясным…

– Истории, – хмыкнул Джеймс. – Но не в Британии, где королевский род ведет свое начало от Короля-Медведя Мадара и Королевы Гвендолин, его матери. Кто такой Чейсон Уолш, что он занял место, веками предназначенное только тем, в чьих жилах течет драгоценная королевская кровь?

– Он человек, – пояснил Габриэль. – Смертный, такой же, как многие другие. Понимающий чаяния и надежды своего народа. Не злодей и не добряк – просто… человек.

Джеймс запрокинул голову и рассмеялся – прозвучало истерически.

– Просто человек! Знаешь, я начинаю подозревать, что это все тлетворное влияние Андерса и его эллинской демократии!

– Конечно, – хмыкнул мистер Мирт. – Это все Андерс виноват!

Они рассмеялись, представив себе своего добродушного брата, планирующего заговор. Но стоило смеху стихнуть, взгляд Джеймса посерьезнел вновь.

– И все-таки часть меня жалеет, что мне не удалось осуществить мой план, – признался он. – Я бы знал, что я сделал все, что мог. Даже если бы я потерпел поражение.

– Почему? – вдруг спросил Габриэль, чувствуя, как сжимается его сердце.

– Почему поражение было бы лучше нынешней моей ситуации? – поднял бровь Джеймс.

– Нет, – Габриэль мотнул головой так, что волосы упали на лоб. – Почему ты не пришел ко мне?

Джеймс приподнялся на локте.

Габриэль жадно всматривался в его лицо – растерянное, непонимающее, в котором сейчас не осталось и следа ненависти.

– Прийти к тебе? – Джеймс изобразил кривую усмешку, но в этот раз она вышла фальшивой. – Постучаться на рассвете в особняк достойнейшего мистера Мирта и с порога предложить – не хотите ли, мол, дражайший брат, помочь взорвать Парламент?

– Нет, не так, – серьезно ответил Габриэль. – Не желает ли дорогой брат вернуть тебя на трон.

Джеймс сел. Длинные рукава его бархатного одеяния тонули в примятой траве. Земляничный сок перепачкал его щеку, а в волосах запутались травинки, но он словно не замечал этого.

– Серьезно? И – что бы ты ответил?

Габриэль тоже сел, скрестив ноги, отмечая, что рубашка пришла в негодность – не иначе как Джеймс задел тонкий батист одним из своих колец, и в рукаве теперь зияла дыра.

– Я не знаю, – признался он. – Вот просто не имею ни малейшего представления сейчас. Но если бы ты пришел ко мне тогда, история пошла бы по другой дороге. Стрелочник судьбы перевел бы пути, и наш паровоз не сгорел бы, возможно. Мне больно видеть, что эта мысль даже не пришла тебе в голову.

– Я думал, ты на стороне Парламента – душой и телом, – сказал Джеймс. – И у меня не было причин полагать иначе.

– Не было. И это разбивает мне сердце, – признался Габриэль. – Ты мог бы написать.