Холод. 98 лет спустя

— Нет. Эта вещь принадлежит тебе и твоей дочери.

— Амели? — забирает браслет из моих трясущихся рук. — Если ты хочешь, я заберу тебя. Прямо сейчас.

Мысленно молюсь, чтобы он прекратил это повторять. Заманчиво. Даже слишком, но… Старое доброе "но".

— Я не могу.

Встаю с кровати и делаю несколько шагов в сторону, потом обратно. Я просто не могу сидеть на месте. Кровь бежит по венам, словно гонимая кем-то.

— Ты счастлива здесь?

— Это неправильный вопрос. — останавливаюсь, смотрю на Тони. — Я должна быть здесь. Если я уйду, то никакого мира не будет. Не могу так поступить.

Знаю, что лучше бы солгать ему и сказать, что моя жизнь — это сказка, но я не хочу ему врать. Он не заслужил этого.

На губах Тони возникает милая улыбка, ностальгическая, это я могу судить по взгляду, которым он смотрит на меня, но видит совершенно другого человека.

— Знаешь, ты напоминаешь мне кое-кого. Она тоже хотела всех спасти, но в итоге погибла сама.

— Я не погибну. — стоит мне это сказать, как я становлюсь уверенной, что это действительно так. — Слишком многое я пережила за последнее время, чтобы погибнуть, не дойдя до конца.

— Ты остаешься? — серьезно спрашивает он.

— Да. — без сомнений отвечаю я.

Слезы закипают. И я понимаю, что сейчас он уйдет и, возможно, больше никогда не вернется. Это к лучшему? Возможно. Покажет только время, совершила ли я ошибку или предотвратила её.

— Так ты счастлива? — шепотом спрашивает он.

Бросаю взгляд на Лукаса, который по-прежнему лежит на кровати.

— Вполне. — не раздумывая, отвечаю я.

— Ты уверена?

— Да.

— Тогда… прощай, Амели.

Возвращаю взгляд к Тони. Он многое изменил во мне. Я перестала считать, что люди хорошие, а Моры — исчадия ада. Поняла, что посторонний порой является тебе больше родным, чем люди, с которыми ты живешь бок о бок всю жизнь. Показал, что самоотверженность, доброта и дружба не сгинули в Мертвой войне. Они ещё живы, но подавлены и ждут возрождения.

— Спасибо, что ты вернулся за мной. Это слишком много значит… для меня. Спасибо. Ты навсегда останешься моим другом.

Печальная улыбка касается его глаз.

Тони преодолевает расстояние и крепко обнимает меня. Утыкаюсь лицом в изгиб его шеи. Обнимаю в ответ, как самого дорогого человека, который когда-либо был в моей жизни. От этого слезы брызгают из глаз. Он здесь. Он жив. И он уходит.

Прощание быстрое, без лишних слов. Вот он был здесь и уже его нет. Словно мираж, который мне привиделся. Подношу пустое запястье к лицу, и новая слеза скатывается по щеке. Это доказательство того, что Тони не видение.

Вытираю слезы и понимаю, что несмотря на тяжесть в районе груди, я больше не хочу плакать или печалиться. Я отпустила его, и в моей жизни начинается новый этап, там, где я сама решаю. Решаю бежать мне или остаться. Любить или ненавидеть. Плакать или улыбаться. Теперь всё зависит только от меня и моих решений.

Сажусь на край кровати, и наблюдаю за обездвиженным Лукасом. Жду, когда он проснется. Проходят минуты, и он всё же приходит в себя.

— Какого черта? — не успев открыть глаз интересуется Лукас.

— Это был Тони. Извини.

— Он тебе что-то сделал? — обеспокоенно спрашивает Лукас и садится на кровати возле меня.

— Нет. Он никогда ничего плохо мне не сделает. — произношу это и думаю о том, что теперь решения принимаю я. Это немного воодушевляет. Кажется, что до этого всю жизнь я дышала не в полную силу, а сейчас могу позволить себе вздохнуть полной грудью, что я и делаю. — Лукас? Ты сможешь остаться со мной? Меня мучили кошмары о Майе, и я боюсь, что…

— Я останусь.

— Спасибо.

25. Она погубит меня

Амели.

Остаток вечера и всю ночь, проспала как младенец. Майя мне больше не снилась. А ощущение энергетики Лукаса рядом давало возможность расслабиться. Уверена, что кроме Тони к нему никто незамеченным не подкрадется, а Тони больше не вернется, в этом я так же уверена.

Лежа на правом боку, открываю глаза и первое, что вижу — это профиль Лукаса, который сидит в кресле возле кровати. Он спал вообще? Некоторое время просто разглядываю его и понимаю, что никого кроме своего телохранителя не хотела бы сейчас видеть. Неожиданно он улыбается и не смотря на меня говорит:

— Ты видела меня сотни раз, заметила что-то новое?

Слегка улыбаюсь и оглядываю его ещё раз. Короткие черные волосы, длинные ресницы (вижу их даже с такого расстояния), слегка неровный нос (может его ломали?), четко очерченные губы.

— Возможно. — хрипло отвечаю я, и он оборачивается ко мне.

Вижу, что Лукас хочет что-то сказать, и уже собираюсь подтолкнуть его к этому, как по дому разносится женский крик. Меня навестила мама Майи и по совместительству мой доктор. Голос Миранды я узнаю из сотни других. Быстро сажусь на кровати, а Лукас пулей вылетает за дверь и останавливает разбушевавшуюся женщину. Через минуту до меня доносится её ругань с отборным матом и усмиряющие слова Лукаса.

А я что, прячусь получается? Встаю с кровати и, не приводя себя в порядок, выхожу из комнаты. При виде меня лицо Миранды становится пунцовым: