Холод и яд

Артём хохотнул и уселся напротив Димы по-турецки. Тот обрадованно улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках, и пустился болтать, как даже Варька не болтала. Расхваливал клуб, в котором Артём был пару раз, спрашивал, где любил тусоваться Артём. Даже успели вскользь коснуться девушек. Дима хвастался, что живёт со студенткой юрфака, и они готовятся к свадьбе. Артём в ответ поджал губы: с Леркой они уже три месяца общались по сети из-за каких-то её вечных проблем.

Через час принесли завтрак. Постучали в дверь и протянули Артёму и Диме по железной миске и кружке (такие у папы остались ещё со времени службы в армии) – овсянку и чай. Артём поставил завтрак на стол и честно попытался съесть. Дима только попробовал, и сразу поторопился выбросить всё, а потом завалиться на кровать.

– Я всхрапну, Артём? А то в обезьяннике ночевать пришлось, пока наркокопы соизволили снизойти часа в четыре.

– Мгм, – скривился Артём, пробуя водянистую густую овсянку.

Кашу всё-таки вывалил. Решил историю запить тёплым чаем. Он отдавал родной школьной столовой. Казалось, в воздухе уже витали запахи сосисок в тесте и пирожков. Не хватало только Фила, нахально змеем проскальзывающего между стоящими в очереди младшеклассниками и хватающего у них из-под носа остатки самой вкусной и свежей выпечки. Артём поморщился от травивших душу воспоминаний и перелистнул страницу. «Пора уже с Яниниными долгами разобраться. Хоть время появилось. Свет и воздух, блин!» – он честно пытался не падать духом, но получалось явно так себе.

До обеда он пролистал тетрадь и учебник от корки до корки, успел вернуться мыслями к ситуации и даже вздремнуть. Обед оказался холодным, но довольно-таки вкусным: Дима даже поел чуть-чуть, а потом завалился обратно на койку, прихватив учебник по географии, мол, картинки там красивые.

Артём тихо злился. Как можно было сохранять оптимизм и хорошее настроение, когда ты, чёрт возьми, в тесной, сырой, серой, мрачной комнатушке один на один с собственными тараканами, которые в полумраке особенно активизировались! Дима сохранял. Словно был уверен в своей неприкосновенности и успешности. Словно с минуты на минуту его должны были выпустить.

Когда Артём всё-таки не выдержал и одёрнул чрезмерно счастливого сокамерника, тот не разозлился и даже не обиделся – лишь сильнее рассмеялся и ответил:

– Всё равно больше трёх дней не продержат. А у меня встреча одна не самая приятная с бывшей должна состояться. Ну ты понимаешь, да.

– А если больше…

– Права не имеют.

– А если…

– Дело тоже не заведут: у них таких, как я… – Дима присвистнул. – Ну кто этим не балуется, в конце концов.

– Ну… Я, например. – Вздохнул Артём, захлопывая учебник. – Нафига мне эта морока?

– Да это ж прикольно. Когда без особых приходов. Просто вкусное курение.

Артём недоумённо передёрнул плечами. Дверь скрежетнула, приоткрываясь. Крупная фигура дежурного пробасила:

– Родионов Артём Александрович – на выход.

Дима скривился и на прощание показал ему ободряюще сжатый кулак. Артём выполз наружу. Наручники, жёлтый свет, сильные руки конвоира – он ничего не сделал, а вели его, совершенно как в кино, грубо, больно разведя руки. Металл наручников впивался под кожу, вновь разжигая саднящую боль на запястьях.

– Куда меня? – поинтересовался Артём, когда его вывели в коридор.

Здесь пахло дешёвым кофе, зимним воздухом и палаточной выпечкой, от которой желудок страдальчески свернулся и заурчал. Очень хотелось есть.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – хмыкнул конвойный. А потом оценивающе цыкнул: – Да ты не прост, парень.

Они петляли по коридорам, почти не сталкиваясь ни с кем. Поворот, прямо, поворот налево. Артём оказался перед серой бронированной дверью с большими буквами на белой табличке: «ДОПРОСНАЯ». «Кто бы сомневался…» – выдохнул Артём, ныряя в полумрак помещения. В голове уже крутились сотни вариантов, как отказаться от дачи ложных показаний, как соврать, что с Филом они просто приятели – идеи, конечно, едва ли рабочие, однако попробовать можно было.

– Жди.

Его впихнули в тёмную комнату и заперли дверь. Даже наручники не соизволили снять. Артём поморщился и часто-часто заморгал, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть в ней хоть что-нибудь.

– Ну привет, рыцарь!

Артём вздрогнул, когда тонкий девичий шепоток коснулся его слуха за спиной. А потом бряцнули наручники, и руки оказались свободны. Ненадолго. Тут же шершавые маленькие пальчики с длинными ногтями прошагали от сгиба локтя к запястью, очертили ссадины, заставляя содрогнуться от холодных мурашек.

В первое мгновение Артём подумал, что это Варя: у её отца была вся власть города, Олег Николаевич вполне мог устроить им встречу. Но Варя никогда не носила длинных ногтей. «Кто тогда?» – Артём нахмурился.

– Ну… Ты меня не узнаёшь? – кто-то скуксился за спиной, и щёлкнул выключатель.

Длинные голубоватые лампы с характерным глухим потрескиванием вспыхнули под потолком, больно резанув лучами по глазам, уже привыкшим к полумраку. Пока Артём привыкал к свету, его затянули в собственнический поцелуй. Эти губы, суховатые, горчащие мятой, целующие взасос, он знал отлично.