Холод южных морей

– Вообще-то я не понимаю, – вдруг вскипел он, – как это Адмиралтейство, готовя два судна для плавания в одних и тех же условиях, могло на одном из них установить фальшивую обшивку, а на другом нет, несмотря на то, что Лазарев настаивал на ее установке на обоих судах! Это что, следствие халатности чиновников или мнимой экономии средств?! И теперь начальник экспедиции вынужден не столько думать о выполнении ее главной задачи, сколько о том, чтобы она вообще состоялась! Дикость какая-то!

– Успокойтесь, Андрей Петрович, теперь словами делу уже не поможешь, – примирительно сказал капитан, немало удивленный вспышкой гнева у всегда уравновешенного и рассудительного друга, – и будем исходить из того, чем располагаем.

– Тем не менее вы, Фаддей Фаддеевич, обязаны в отчете о результатах экспедиции непременно отметить это обстоятельство, – уже спокойнее сказал ученый, – ибо я уверен, что мы не последние, кто будет плавать во льдах не только здесь, но и в Северном Ледовитом океане.

Но, как часто бывает в дальнем плавании в отрыве от баз, случилось непредвиденное. На шлюпе оказался недостаток железных болтов толщиной в дюйм, необходимых для крепления книц, в то время как болтов в полтора дюйма и более было предостаточно. И Беллинсгаузен послал лейтенанта Лескова на «Мирный» осведомиться, нет ли у Лазарева дюймовых болтов, но, к сожалению, и у него их не оказалось.

Поэтому пришлось вытягивать полуторадюймовые болты в размер один дюйм.

В тот же день заменили одну кницу, и капитан был приятно обрадован тем, что мастеровые шлюпа, не привыкшие еще к такого рода работе, произвели ее столь быстро и успешно.

* * *

В продолжение ночи 10 января к югу чистое небо представлялось светлой аркой с ярким белым блеском.

– Верный признак матерого льда, – сдержанно отметил Андрей Петрович, находившийся на мостике, как всегда, рядом с капитаном.

– Неужто прорвемся к берегу? – вздохнул Фаддей Фаддеевич, уже уставший от крушения стольких надежд.

– Поживем – увидим, – философски изрек ученый.

К утру похолодало до трех градусов мороза, но вид появившейся пары поморников разгорячил сердца мореплавателей. Фаддей Фаддеевич только молча сжал руку друга, словно боясь спугнуть долгожданную удачу.

В 6 часов утра путь на юг был совершенно чист на две мили, но шлюп оказался в заливе между льдами, а ветер как раз дул прямо в него, и, чтобы не оказаться в ледовой ловушке, капитан был вынужден повернуть на северо-восток. В полдень ветер отошел к востоку, препятствуя идти в этом направлении, но давал возможность повернуть на север.

В это время появились крачки, и друзья уже не могли сдержать своих чувств – берег должен быть где-то совсем рядом.

– Одно смущает, – поделился своими сомнениями с другом Фаддей Фаддеевич, – что-то не видно ни морской травы в воде, ни пингвинов в воде и на льдинах.

– Мы все-таки как-никак находимся несколько южнее шестьдесят девятой широты, и вполне возможно, что водоросли в столь высоких широтах просто не произрастают из-за слишком низкой температуры воды. А отсутствие пингвинов, и в первую очередь императорских, можно объяснить отсутствием шельфовых ледников у матерого берега, – предположил Андрей Петрович. – Во всяком случае, как мне кажется, мы находимся где-то у берега острова, а не материка, как нам хотелось бы.

– Не до жиру, быть бы живу, – улыбнулся капитан.

* * *

В 3 часа пополудни со шканцев, где находился капитан в окружении офицеров, увидели у горизонта справа по ходу шлюпа чернеющее пятно.

– Берег, господа! – воскликнул капитан, вглядываясь в него через подзорную трубу.

Однако у офицеров были разные мнения.

– Не выдаете ли, Фаддей Фаддеевич, желаемое за действительное? – осторожно, как бы на всякий случай, засомневался и старший офицер.

– Осторожничаете, Иван Иванович? – улыбнувшись, упрекнул капитан своего помощника. – Передайте Лазареву, что Беллинсгаузен видит берег.

«Мирный» находился поблизости за кормой «Востока» и поднял флажной ответ, что видимый ими берег находится от них на норд-осте.

– То-то, Фома неверующий! – торжествовал Фаддей Фаддеевич, похлопывая капитан-лейтенанта по спине.

В это время солнечные лучи, выйдя из облаков, осветили это место, вызвав бурю восторга – все убедились, что видят берег, покрытый снегом, а чернели только каменные осыпи и скалы, на которых снег не мог удержаться.

Вся команда возликовала при возгласе: «Берег! Берег!» Восторг был естественным после долговременного единообразного плавания в беспрерывных гибельных опасностях между льдами при снеге, дожде, слякоти и тумане.

Открытый берег давал надежду, что непременно должны быть и другие берега, ибо существование только одного в таком обширном водном пространстве казалось невозможным.

* * *

С полудня следующего дня, когда ветер стал отходить более к югу, Беллинсгаузен направил шлюп к северной оконечности берега. Подойдя на расстояние четырнадцати миль, встретили сплошной низменный лед, препятствующий дальнейшему продвижению к нему. Дойдя же до кромки ледяного поля, капитан лег в дрейф, чтобы дождаться «Мирного», который значительно отстал от флагмана.