ХОЛОД МАЛИОГОНТА

– Гражданин, – она поймала Дмитрия за рукав. – Добавь сорок копеек на билет. Кошелек украли, квартира сгорела, – не знаю, как и быть.

– Что? – Дмитрий невольно отдернул руку. В испуге, что женщина вновь к нему притронется, торопливо достал рубль. Когда попрошайка отошла, озабоченно пробормотал. – Признаться, добрые дела не всегда приносят удовольствие.

Приятель с улыбкой взял его под локоть.

– Брось, я же понял. Она очень даже славная. Отчего ты не рассказал про нее раньше? Мог бы и познакомить.

– Еще чего! Такие, как ты, только и норовят отбить чужую подружку. Кроме того, ты ей в отцы годишься.

– Надо же. Я-то решил, что ей под пятьдесят.

– Это вблизи так кажется. А присмотрись с расстояния – и ты не дашь ей и двадцати пяти.

– Странно. Должно быть, она намудрила с макияжем.

– Возможно. Она у меня щеголиха. Любит подпустить синевы под глаза.

– И эта подозрительная каемка под ногтями…

– Маникюр, что ты хочешь!

– А странный запах?

– Вот тут я согласен. Лосьон из сомнительных, но, как говорится, дело вкуса. Так ты действительно желаешь познакомиться с ней? Мы можем вернуться.

– Ладно, чего уж там, – Александр усмехнулся. – Тем более, что мы пришли. – Чуть помолчав, добавил. – И потом грустно это все, Дима. Грустно, а не смешно.

* * *

Солнце врывалось в проходную косо, под углом, и часть помещения утопала в скучноватой тени. Пыль искорками кружила в воздухе, побуждая посетителей к чиху, вызывая в памяти картины домашних бедламов – с вениками, тряпками и пылесосами.

Дежурный по отделению Петя-Пиво, рыхлый толстяк в чине сержанта, как обычно, мучился над журнальным кроссвордом. В мыслительном процессе в равной степени участвовало все лицо. Губы сосредоточенно шевелились, брови подергивались, лоб собирался в страдальческую гармошку и вновь разглаживался, Мельком взглянув на вошедших, дежурный машинально буркнул.

– К пустой голове руку не прикладывают.

– Так это к пустой, Петя, – Дмитрий со значением постучал себя по виску.

– Вот и я о том же, – Петя-Пиво повторил его жест.

– Бунт, – прокомментировал Александр. Дмитрий свирепо завращал белками глаз.

– Забываетесь, сержант! Одно мое слово, и ярмо патрульного вам обеспечено! Так сказать, за систематическое принятие позы «развалясь» в кресле дежурного, а также за грубейшую непочтительность к начальству. Кстати, как оно у нас поживает? По-прежнему путешествует по коридору и произносит «исповдоль» вместо «исподволь»?

– Не знаю, как насчет «исповдоль», но путешествовать – путешествует. С утра названивало, требовало разыскать Борейко, угрожало внеочередной оперативкой.

– На то мы и УГРО, чтобы угрожать… А по какому поводу оперативка?

– Кажется, по поводу роста криминогена, а также для разбора разгильдяйства отдельных сотрудников ОВД.

– Имена этих отдельных счастливцев тебе, конечно, известны?

– Увы, – Петя-Пиво загадочно хмыкнул.

– Ох, смотри у меня, сержант! – Дмитрий потряс кулаком. – Сокрытия такой информации органы тебе не простят!..

Что-то пробормотав, дежурный отщипнул кусочек от пухлого, лежащего на столе батона и кинул алчущий взгляд в пространство, укрытое от входящих фанерной перегородкой. Там по обычаю он прятал своих ближайших друзей. Еще недавно «друзья» остывали на полке холодильника, а теперь округлые их бока запотели, блеск содержимого приятно затуманился. Украшенные этикетками «Жигулей», они взывали к совести хозяина, торопили скорее спровадить собеседников.

– Терпение, сержант! Уже уходим… – Дмитрий помахал ладонью. На лестнице, чуть понизив голос, он выдал пространное резюме.

– Ей-богу, его можно понять. Маленький периферийный городок, ни смут, ни прочей пугачевщины. Словом, служба – не бей лежачего. Но ведь в чем-то надо искать смысл, строить базис будущей гармонии! Так сказать, – соития великого и малого…

– А природа – она тоже свое берет! – подхватил Александр.

– Да еще как берет! Стальными пальцами, на каждом из которых перстень из нефрита!.. И зачем, в сущности, противиться, если известно, что красота спасет мир? Все равно для Пети красота овеществлена в чувственном блаженстве. Иначе говоря, в перцепции такой метафизической категории, как счастье. Всякое занятие для него вдвое приятнее, когда он прихлебывает пиво. Он любит положительные эмоции, и что в том плохого? Пиво волнует его, как шампанское женщину…

– Как валерьянка домашнюю кошку!

– И как бусы индонезийского дикаря! Угостите его пивом, и он выслушает вас от первого до последнего слова.

– Только ни в коем случае не называйте это взяткой!

– Правильно. Пиво для него не взятка, а необходимый ингредиент существования. Лишите его ячменного варева, и он скончается через пару недель, – Дмитрий скорбно покачал головой. – В эти четырнадцать дней он превратит коллег в недругов, бросит жену и детей, подожжет родной дом и по крайней мере трижды попадет в КПЗ.

– А посему?…

– А посему мы его не осуждаем.

– Хотя втайне посмеиваемся…

– Что в общем допустимо.

* * *

Крашеную девицу никак не могли выпроводить. Уперев руки в бока, она с вызовом глядела на Чилина-Челентано.

– Не тупи, кэп. Скажи прямо, сколько ему дадут?