Холод. Неотвратимая гибель. Ледяная бесконечность. Студёное дыхание

Ради еды, естественно, в конференц-зал пришли все, в этом Майк не сомневался. К тому моменту Дорн вспомнил о своем обещании накормить Майка, и хоть вдоволь наесться и не удалось, самочувствие его значительно улучшилось. Майк решил воспользоваться удобной возможностью и продолжил вести среди жителей разъяснительную работу прямо в зале общего собрания. Вскоре ему пришлось с прискорбием признать, что идиотизм есть болезнь заразная. Во всём Бюро не нашлось ни одного здравомыслящего человека, одни безмозглые болваны, все кроме него. Не получилось даже прения организовать, никто не встал на сторону Майка. Нет, конечно, сначала все соглашались с его идеей, что нужно ехать к Коэну, раз он жив, и получать от замдиректора обещанные поставки. Но как только люди узнавали, что для этого придется пожертвовать последними остатками топлива для генератора, их мнение менялось на противоположное. Сколько Майк ни старался воззвать к здравомыслию, все его попытки оказались тщетными. И самым нелепым в этом идиотизме являлось то, что все безоговорочно верили – смешно даже произнести! – в чутьё варвара. Он-де, если сказал, значит, приведет прямо к Коэну. Причем этот бред несли даже те, кто впервые увидел головореза минуту назад и обо всём узнал из слухов и бахвальства добытчиков.

– Пусть Батлер идет на Восток, к комбинату! – орал кто-то сквозь хриплый кашель. – Если он так уверен, что найдет то, чего не смогли отыскать четыре не вернувшихся машины и двенадцать человек их экипажей! А я пойду с русским, только дайте мне чертово арктическое снаряжение!

– Правильно! – вторила ему какая-то женщина, закутанная в ворох одеял и самодельный плащ из куска брезента. – Я тоже готова идти! Дайте мне этого замдиректора, я наши припасы у него из глаз ногтями выцарапаю! Из-за этого ублюдка я лишилась мужа и дочери! Где он? Отведите меня к нему!

– Никаких вездеходов! – верещал кто-то с другой стороны. – Четыре машины не вернулись, не вернется и пятая! А мы тут без топлива передохнем от голода и холода! Я через день хожу на поиски дров и продуктов, и я заявляю, что без обогрева арктическое снаряжение не спасет от обморожения конечностей, если пурга или буран застанет отряд посреди города! А ведь еще не осень!

– Да-да! – вопили из толпы. – Лето на дворе! Ха-ха! Если добровольцы есть, то пусть идут пешком! Я готов поделиться с ними остатками продуктов! Но остатки топлива не отдам! Русский сказал, что до Коэна можно дойти пешком! Зачем тебе вездеход, Батлер?! Устал ходить? Ляг, поспи!

Собрание бурлило эмоциями, и Майк понял, что у него нет сторонников. Может, в таинственное «чутьё» косматого варвара верили и не все, но все верили в аргументы Дорна, выступающего против траты последнего топлива. И если половина населения требовала идти к Коэну пешком и спорила лишь о пункте назначения, то второй половине было наплевать на то, куда пойдут посыльные, лишь бы никто не трогал заветную бочку, поставленную под усиленную охрану.

– Идите куда хотите! – заявлял их представитель. – Пусть полярники решают, где искать Коэна, лично мне не удастся пройти ни четыреста километров, ни сто двадцать! Если мы останемся без топлива, то погибнем! А если топливо останется при нас, то у нас есть шансы протянуть до того момента, когда пешие гонцы приведут помощь! Никаких вездеходов! У меня дети голодают!

Все вновь загалдели, и на Майка начали смотреть чуть ли не как на Гангстера, заявившегося в Бюро только для того, чтобы отнять у умирающих с голоду детишек вожделенное топливо. Майк понял, что ситуация начинает выходить из-под контроля и становится опасной. Если какой-нибудь идиот решит, что он представляет угрозу для чертовой бочки с чертовым топливом, то недолго получить во сне ножом по горлу. Все этому только обрадуются – на один рот меньше, больше припасов достанется. Отупевшая толпа не желала прислушиваться к аргументам. Майк пытался открыть им глаза на то, что жалкая бочка топлива – это не панацея, она не будет наполнена вечно. Топливо всё равно закончится, батареи всё равно станет нечем заряжать, осень всё равно придет.

– Ты самый умный, Батлер?! – взъярился на него за такое какой-то тип с закутанным в ворох тряпья ребенком на руках. – Тут все это прекрасно понимают! Но лучше это произойдет позже, чем раньше! Я хочу, чтобы у моего сына был шанс! Пока у нас есть это топливо – мы держимся! За это время что-то может произойти! Если ты прав и экспедиция к Реактору должна стартовать со дня на день, то всё ещё может измениться! Они запустят Реактор, и мы выживем! Но кто знает, сколько времени им на это потребуется?! Может, один день, может, один месяц! Если хочешь рисковать – рискуй своей жизнью, а не жизнью моего сына! Иди пешком к своему замдиректора и вытащи из него то, что нам полагается согласно договору!

– Именно! – подхватила толпа. – Все наши полярники ушли с ним ради этого договора! Иначе они остались бы здесь! Вместе мы могли бы выжить, Профсоюз знал своё дело!