Холод (СИ)

— Сайд… — Выдохнула Анна.

«Ну, ты и скотина!» — Читалось в ее взгляде.

— Здравствуйте! — Услышал я, уже двигаясь по проходу в сторону дверей. — Меня зовут Анна Кройц, я — гормональный модификант. Работаю на «Интерпол» уже два десятка лет. И, по мнению Вашего преподавателя, являюсь типичным представителем третьей новой расы, появившейся на планете земля за последние годы.

От неожиданного признания, я запнулся за порог и едва не разбил себе нос, вылетев за дверь.

Которая, тут же, за моей спиной, закрылась, и было слышно, как повернулся ключ, отрезая меня от группы.

То, что Анна знает о моем мнении — новость хорошая.

О том, что она с ним согласна — просто замечательная!

Но вот то, что теперь о существовании третьей расы знают мои…

Это — жопа!

Да, все новости не могут быть хорошими!

Запустив вытяжку, засмолил сигарету — «мысля появилась — придется думать».

В голову, кроме того, что все не так уж и плохо, других мыслей и не лезло — не откуда им взяться, в вымороченной голове.

И сигареты, эти, уже надоели… Может марку\сорт, поменять?!

Анна Кройц, на мой взгляд, действительно была представителем третьего вида. Вот бы скрестить «наш» и «их»! Жаль, Анна на это не подпишется, а ее супруг свернет мне верхний отросток, даже за одну мысль, об этом. Впрочем, думаю, Аннушка не так просто смылась по моему первому вызову — что-то у них в «Интерполе» не чисто. А если она еще и согласится поработать у нас в академии — вообще будет полный…

Сигарета кончилась, а мысли только начались.

Курилка, пустая во время занятий, благодарно гоняла воздух вытяжкой, ласково шумела вентилятором и приятно поскрипывала добротной лавочкой.

«Зря я сказал, что жду в курилке…» — Повинился я, любуясь снегу за окном.

Снег, огромные белые хлопья, словно перья, сыпались с неба, засыпая дорожки, газоны и машины, что нерадивые водители поленились загнать под навес.

Голые ветки деревьев лиственных и пробивающиеся через белую пелену — зеленые ветки деревьев хвойных, создавали композицию, еще не подсмотренную ни одним художником.

А жаль.

Что такое -37 при наших технологиях?

Лишь на пару миллиметров более толстая куртка, да лишняя батарейка на поясе в термобелье.

Шапка и перчатки — вот и все прелести да тяготы.

Толи дело — мое детство!

Шуба — Во! Варежки — Во! А о валенках я вообще молчу — в моем климате, зимой, самая первейшая обувь, между прочим!

Шапку завязать под подбородком и айда на улицу…

Что-то я забыл…

Шарф!

Специальный, «некусачий»!

Лопатка детская, металлическая и мордой в снег — рыть тоннели…

От воспоминаний аж мурашки по коже побежали, длинными вереницами трудолюбивых граждан.

Знаю, что в мои годы небо было выше, трава — зеленее, а вода — мокрее, но ничего с собой поделать не могу — детство, это всегда — детство!

Пока улыбаясь, как последний дебил, пялился в окошко, в курилке набилось полно народа…

Ага, правильно — моя группа.

Все восемнадцать парней, включая Георга — лаборанта бестолкового и абсолютно не нужного, в моем предмете…

Рассевшись вдоль стен, в полной тишине, группа смотрела друг на друга.

— Девчонки где? — Поинтересовался, развернувшись от окна. — Потеряли или выгнали?

— А правда, что… — Уран отмахнулся от Георга. — Вы — полевой агент, а не аналитик?

— Агентом я оказался, от слова — «никаким» — Признался я. — А вот аналитик… Давайте проверим… Судя по вашему пришибленному молчанию, госпожа Кройц выставила вас за дверь, пожелав пообщаться с девушками, тет-а-тет. То, что первый вопрос касался моей личности — она что-то рассказала обо мне. Скорее всего — с подробностями — как меня зашивала…

— Правда, на живую? — Марк Оганнэсс, веселый подросток, сейчас слегка бледный, смотрел мне в глаза, ожидая ответа.

— Я бы так не сказал… — Честно открестился я, не уточняя, что был ближе к состоянию «дохлого» куска мяса и говорить о том, что Анна зашивала меня на живую, было просто нелепо.

— И в лабораторию вы их не пустили?

Я почесал затылок — по моим воспоминаниям, ничего подобного не было.

— А, трейлер?!

— Правда, моя работа! — В этом я признался с чистой совестью — обнаружить колесящий по дорогам «домик на колесах», действительно удалось мне, без вариантов.

— И что, правда, прямо с вертолета, на крышу? — Глаза моего ученика стали квадратными.

Надеюсь от восхищения…

— Так, группа… — Я понял, что Анна рассказала «байку» и путаться во вранье… Да еще и чужом…

— За основу примем тот факт, что я уже много не помню — раз. — Начал выкручиваться я. — Подписку я тоже давал — два. Да и хвастаться не хорошо — три! Так что — услышали? И не болтайте!

Самому себе я пообещал пообщаться с госпожой Кройц, как можно скорее — иначе меня ждал позор…

Студенты, получив мой ответ, переглянулись и вновь, молчком, засопели носами.

— Сайд… А правда… — Уран развернул плечи и оттолкнул руку, останавливающего его Георга. — Правда, что вы — азиат?

— Да. Из самой, что ни на есть — Средней Азии. «Среднее» — только камень на полигоне.

— Я же говорил! — Выпалил Марк и получив под ребра, охнул.

Да.

Европа продолжает бояться Азии.

Я, из «странного» человека, превратился в «страшного».