Холод (СИ)

— Чума сгодится? — «Вот так-так, у шефа тоже есть чувство юмора! Замечательная новость…»

— А еще? Дело?

— Дело… — Шеф словно готовился прыгнуть в прорубь. — Дела в общем такие — преподаватель ваш, физик, вот уже четыре года занимался ТЛСП. После появления в его группе двух, тоже пропавших, студенток, добился весьма впечатляющих успехов. Оборудование, исчезнувшее вместе с ними, мы нашли в городке, на другом краю нашей прекрасной планеты, в состоянии, близком к дауну.

— «Поматросил» и бросил?

— Не похоже. Активация подобного оборудования, незаметной не бывает. А тут — ни малейших следов. Действия не отслежено. По заверениям экспертов… Оно просто состарилось.

— Я видел дату изготовления.

— Тем не менее. По оценке экспертов, это оборудование валялось на помойке не меньше десяти лет. И, что самое неприятное — на станинах обнаружены следы одного, очень редкоземельного вещества, используемого, между прочим, в очень узкоспециализированных отраслях.

— Отлично. От меня, что требуется?

— Ничего. Учи детишек — они наша смена. Ведь мы все — не вечны…

— Весело и ласково. Спасибо.

— Как там Твои студенты? Набрал группу?

— Спасибо, Вашими молитвами. Есть пяток «редких»…

— Даже так… Это хорошо! Это — замечательно! Только, что-то ты не радостный. Боишься конкуренции?

— Нет. Боюсь внутренней грызни. Коллектив здесь… Взрывоопасный…

— Голова болит? — Голос шефа дрогнул.

Вот и стало понятно, что весь этот разговор он завел только ради этого, одного-единственного, вопроса.

— Пожалел волк кобылу… Отчего такая забота, осмелюсь спросить?

— Примета ходит такая… Если у Сайда болит голова…

— Быть беде?

Вместо ответа шеф вздохнул.

За всеми этими разговорами, я успел дойти до курилки и теперь мрачно вертел в руках сигареты.

— Нет, шеф, голова у меня не болит. Уже давно. Спасибо врачам, старым знакомым и вашей опеке. Просто нечему болеть. Так что и проблем — не ждите. Гарантирую!

— Вот и славно. Шел бы ты спать, Сайд… А то вид у тебя… Дерьмовастый. На редкость. — Шеф всегда меня удивлял — он действительно видел человека по лайну!

— Обязательно, Шеф.

Окурок полетел в пепельницу, стоящую в дальнем углу. Я проводил его взглядом, приготовившись к чуду…

— Опять мимо?

— Стелла… Просто проходила мимо?

— Да нет. Искала тебя. Есть разговор.

— Пошли в деканат.

— Нет, лучше на улице.

Я пожал плечами и скрипнул зубами — надеюсь незаметно: головная боль уже не пульсировала, а била отбойным молотком.

Мы вышли из здания, прошли по тенистой аллее, свернули на тропинку, ведущую к беседке, увитой диким виноградом, с огромными, красными листьями.

— Стелла, что случилось?

— Не случилось, а случится. Когда ты здесь появился, я не зря тебя встречала. За день до твоего прибытия, Энрикс приснилось, что человек, приехавший к нам, получит три вещи: Любовь студентов, ненависть преподавателей и… — Стелла набрала полную грудь воздуха. — И мою душу. Альба поспорила, что тот, кто приедет, станет ее любовником, и пророчество не исполнится.

— С Альбой мы на «штыках», так что… — Прищурился, любуясь солнечными бликами на виноградных листьях. — Ваше пророчество…

— Ненависть ты уже заработал. А твоя группа — тебя боготворит… Уезжай, Сайд. Пожалуйста. Не разрушай наш мирок… — Стелла отвернулась. Ее тонкие руки перебирали сохнущие лозы, выламывая ярко-красные листья. — Уезжай. Ты и так — притча во языцех всей Академии. Ты перетянул в свою группу, прямо скажем, не совсем честным методом, студентов, которых очень многие жаждали видеть своими. Твои дела, твои лекции — обмусоливают все, кому не лень. Ты не преподаватель — ты ходячее приключение!

— Стелла. Ты начиталась моего досье. Все очень просто — из 23-х студентов в моей группе — пять «редких». Остальные — «уник». Покажешь мне, хоть одного препода, который «потянет» их? Оставь их на обычном курсе и ты получишь — ничто. — Голова просила топора, а приходилось разговаривать. Связно разговаривать, а не скрипеть зубами.

— Душа, душа, душа… Да не нужна мне ни твоя душа, ни чья бы то вообще — я не знаю, что мне со своей-то делать!

— Ты страшный человек, Сайд…

— Нет. Ученый.

Я сорвал виноградный лист и свернул его в трубочку. Закатное солнышко пробивалось сквозь листву, играло с тенями на полу беседки, золотило листья.

Впереди бесконечно долгий вечер.

И головная боль.

Кивнув на прощанье, вышел из беседки и пошел по тропинке в сторону дома. Я чувствовал, что Стелла смотрит мне вслед. А то, что она думала…

6

Из хороших новостей, что сыпались на мою голову всё чаще и чаще, складывалось ощущение, что все это «з-з-з-з» очень даже неспроста. Не люблю я, когда все идет очень хорошо: значит, что-то я просмотрел и вот-вот меня стукнет по голове. Даже не будучи пессимистом по натуре, жизнь приучила радоваться хорошему, но готовиться — к худшему.

Стелла больше меня не беспокоила, Альба старалась держаться как можно дальше, от «Фемиды» ни звонка, ни весточки — ой и вправду все очень плохо!

Радовало только одно — моя группа.

Вот уж угораздило меня, так угораздило…