Холод смерти

— Красиво, — сказал Джерри, когда мы вышли.

— Похожа на подгнивший апельсин.

— Сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только в нашей оценке[6]. — Джерри всегда очень любил произносить сентенции, почерпнутые на студенческой скамье. Он пружинящим шагом подошел к машине и завел мотор. — Мы уже опаздываем к Годвину.

— Ты что-нибудь разузнал об алиби Брэдшоу?

— Да. По-моему, оно неуязвимо. — Пока мы ехали через город, он рассказал мне подробности. — На основании температуры тела, степени свернутости крови и т. д. и т. п. медицинский эксперт считает, что смерть мисс Хагерти наступила не позднее половины девятого. С семи до половины десятого декан Брэдшоу сидел или выступал в присутствии нескольких сотен свидетелей. Я разговаривал с тремя из них, выбранными более или менее наугад, и они все подтвердили, что за это время он не покидал место председательствующего. Это полностью его исключает.

— Вероятно, да.

— Ты расстроен этим?

— Частично да, а частично обрадован. Мне симпатичен Брэдшоу. Но я был почти уверен, что он тот, кто нам нужен.

В оставшееся время я рассказал ему, что мне удалось узнать от Макги и от шерифа. Джерри присвистнул, но оставил мое сообщение без комментариев.

Дверь нам открыл доктор Годвин. На нем был свежий халат, выражение лица было удрученным.

— Вы опаздываете, мистер Маркс. Я уже собирался все отменить.

— У нас было срочное дело. В семь вечера был арестован Томас Макги. Поскольку с ним в момент ареста оказался мистер Арчер, его тоже арестовали.

Годвин повернулся ко мне:

— Вы видели Макги?

— Он просил меня встретиться с ним и поговорить. А теперь я очень хочу сравнить его версию с версией его дочери.

— Но ведь вы, кажется, не приглашены на этот сеанс, — с легким раздражением произнес Годвин. — Вы не обладаете профессиональной непредвзятостью — я вам уже говорил об этом.

— Я буду вести себя, руководствуясь исключительно указаниями мистера Маркса.

— По-моему, мистер Арчер прав, — сказал Джерри.

Годвин с неохотой впустил нас. Мы были чужаками, вторгшимися в его призрачное царство. За истекшее время у меня несколько поколебалась вера в благонамеренность его деспотизма, но я предпочел пока это не обнародовать.

Он отвел нас в смотровую комнату, где нас дожидалась Долли. Она сидела на столе, обитом войлоком, свесив ноги, в одной больничной рубашке. Рядом стоял Алекс, держа ее за руки. Он неотрывно глядел на нее с восторгом и мольбой, словно она была богиней или жрицей какого-то призрачного культа.

Ее волосы были гладко причесаны, и лишь взгляд оставался тревожным. Он скользнул по мне, но она не узнала меня.

Годвин дотронулся до ее плеча:

— Ты готова, Долли?

— Думаю, да.

Она легла на стол. Алекс встал рядом, держа ее за руку.

— Мистер Кинкейд, вы можете остаться, если хотите. Но лучше было бы, если бы вы ушли.

— Только не для меня, — произнесла девушка. — Я чувствую себя лучше, когда он рядом. Я хочу, чтобы Алекс знал все обо всем.

— Да. Я хочу остаться.

Годин набрал лекарство в шприц, ввел иглу ей в руку и укрепил ее на коже пластырем, потом попросил Долли считать в обратном порядке, начиная с сотни. На девяносто шести ее тело расслабилось, и внутренний свет, озарявший лицо, погас. Правда, при каждом вопросе он потом снова возвращался.

— Ты слышишь меня, Долли?

— Я слышу вас, — пробормотала она.

— Говори громче. Я тебя не слышу.

— Я слышу вас, — повторила она. Говорила она не совсем внятно.

— Кто я?

— Доктор Годвин.

— Помнишь, когда ты была маленькой, ты приезжала ко мне?

— Помню.

— Кто привозил тебя ко мне?

— Мама. Мы приезжали в машине тети Алисы.

— Где ты тогда жила?

— В Индиан-Спрингс, в доме тети Алисы.

— Мама тоже жила там?

— Мама тоже там жила. Она жила там тоже.

Она раскраснелась и говорила, как пьяный ребенок. Доктор повернулся к Джерри Марксу, показывая ему жестом, что он может приступать. Со скорбным видом Джерри начал:

— Ты помнишь вечер, когда была убита твоя мама? — спросил он.

— Помню. Кто вы такой?

— Я — Джерри Маркс, твой адвокат. Ты можешь спокойно разговаривать со мной.

— Не бойся, — подхватил Алекс.

Девушка лениво посмотрела на Джерри:

— Что вы от меня хотите?

— Правды. Рассказывай все, что помнишь.

— Постараюсь.

— Ты слышала выстрел?

— Да. — Ее лицо сморщилось, словно она только что услышала его снова. — Я... я испугалась.

— Ты кого-нибудь видела?

— Я не сразу спустилась вниз. Мне было страшно.

— А из окна ты кого-нибудь видела?

— Нет. Я слышала, как отъехала машина. А перед этим я слышала, как она бежала.

— Кто бежал? — спросил Джерри.

— Сначала, когда они разговаривали с мамой у двери, я думала, что это тетя Алиса. Но это не могла быть тетя Алиса. Она не стала бы стрелять в маму. Кроме того, у нее потерялся револьвер.

— Откуда ты знаешь?

— Она сказала, что это я взяла у нее револьвер. Она отшлепала меня расческой за это.

— Когда она тебя отшлепала?

— В воскресенье вечером, когда вернулась из церкви. Мама сказала ей, что она не имеет права шлепать меня. Тогда тетя Алиса спросила маму, не брала ли она револьвер.

— И что?

— Она не сказала... при мне. Меня послали спать.

— Ты брала револьвер?