Холод вселенной

Уже тогда мучительной была необычность всей ситуации: вечная лихорадка, желание выполнить свой долг и сомнение — зачем все это? Потом — разрыв между прошлым и будущим, существование без настоящего. Мы с Катрин вместе пережили темную фазу сознания — вот что нас, очевидно, связывает. Но, едва подумав так, я почувствовал, что это неверно. Ничего мы не пережили вместе! Тут каждый сам по себе. Ничто нас не связывает, такую пустоту не может одолеть никакая мысль, никакое слово, наше одиночество абсолютно… Просто мы случайно выжили, случайно очнулись для жизни в одном и том же месте, в одно и то же время. С таким же успехом одного из нас могло унести куда-нибудь в просторы вечности.

Из всего, что представляется нам сейчас таким странным, самое странное, пожалуй, то, что мы все-таки оба живы, оба существуем. Сблизит ли это нас или еще более отдалит?

Я поднял руку, чтобы постучать… и снова опустил ее.

Потом повернулся и пошел прочь. Неважно куда, лишь бы прочь…

Спал я плохо, несмотря на непривычную черноту, которая наваливается здесь на тебя ночью, она окутывает одинокий дом на вершине горы, просачивается через оконные стекла и затопляет комнату.

Я включил свет, чтобы отогнать эту невыносимую тьму. Она напоминала мне о бесконечно долгом времени…

Спал я плохо. Не привык бездельничать. Мне не хватает каких-то поставленных передо мной задач, строгого распорядка, не хватает отупляющей усталости. Здесь почти нет разницы между сном и бодрствованием, одно незаметно переходит в другое. Никто не указывает мне, что делать. Верно ли я поступил, что приехал сюда? Почему я откликнулся, когда меня позвали? Надо ли что-то предпринимать? Разумно ли я себя веду? Логичен ли ход моих мыслей?

Я встал под горячий душ. Вода здесь хорошая, и напор сильный. Оделся, спустился в столовую. Неистребимая привычка к порядку: утренний душ, гимнастика, завтрак…

В столовой я увидел Катрин. Мне ни разу не приходило в голову назвать ее Симоной.

Я взял завтрак, упакованный в фольгу: «белковые ломтики», разогретые за одну минуту в инфракрасной печи. Сел рядом с Катрин так, чтобы не видеть ее лица. Только я начал есть, как женщина рядом со мной вдруг стала другой; вокруг теснились ряды скамеек, а на стене появились панели с сигнальными лампочками: синий сигнал тревоги, желтый сигнал тревоги, красный сигнал тревоги. На экранах телевизионных мониторов мелькают изображения, громкоговорители приглушены, слышно лишь какое-то бормотание. На этих экранах я частенько вижу нас самих, а из громкоговорителей доносятся наши голоса.

Эллиот:…боевой потенциал, достаточный, чтобы одним ударом покончить с Северной Америкой и Европой. Программы, заложенные в их ракеты, предусматривают прорыв нашей электронно-защитной системы, уничтожение наших военных баз, промышленных центров, разрушение наших мирных городов. Их гигантские субмарины, каждая из которых несет в своем чреве тысячи черных, коричневых и желтых солдат, ждут лишь сигнала к всплытию у наших берегов, сигнала к началу вторжения. Они хотят завоевать нашу землю, они хотят превратить наших людей в рабочую силу. Их попытки найти путь к благосостоянию завели их в тупик, и теперь они, отчаявшись, не видят иного выхода, как только изгнать нас из нашей страны, чтобы собрать плоды того, что посеяно нами. С тех пор, как окончились провалом мирные переговоры, стоившие нам таких усилий, мы с растущей тревогой наблюдали за происходящим на противоположной стороне. Однако прошло время, когда мы ограничивались пассивным наблюдением за тем, как Черный блок готовит свою агрессию. Единственный шанс выжить — опередить удар. Мы этим шансом воспользовались. Два часа назад наши войска приступили к активным действиям. Благодаря их смелости и решительности удалось после первой же атаки вывести из строя большую часть ракетных баз противника. Его ответный удар не имел успеха, лишь немногие ядерные ракеты противника смогли преодолеть наш защитный вал, поражена только незначительная часть наших баз и городов. В этот суровый час я призываю союзные народы напрячь все свои силы для нашей защиты и дать отпор ордам с юга. Я объявляю войну. Она принесет нам победу и вечный мир.

— Хочешь ароматку? — Катрин пододвинула мне коробочку с коричневыми палочками.

Я механически взял одну, втянул запах пряного эфирного масла. Женщина, искоса поглядывающая на меня, — вовсе не Катрин. Что со мной?

Наконец я вернулся к действительности. Огромный зал отеля пуст, и эта пустота гнетет меня. Катрин, новая Катрин, о которой, как мне только что стало ясно, я вообще ничего не знаю, все еще глядит на меня. Она моложе, чем та, другая, она нежней ее, и это удивительно после двухсот лет. А впрочем, может быть, мы эти годы не потеряли, а выиграли… Тогда ведь нам нечего было терять. А теперь? Может, это все-таки выигрыш…

— Это Эллиот придумал нас созвать?.. Он мне позвонил…

Я кивнул. Да, Эллиот звонил и мне.

— А где остальные?

— Остальные? Должны быть здесь. Ведь Эллиот пока тоже не появлялся.

— Пожалуй, не стоило сюда приезжать. Если подумать… К чему копаться в прошлом?