Холодина

Незаметно для себя, пункт за пунктом, я перешел на аналоговую жизнь. Конечно, электричество у меня было. Как я и предполагал, у этого дома имелся основательный бетонированный погреб. В огромной яме лежало не меньше тонны картошки… которая безнадежно замерзла и испортилась. Я поставил генератор прямо на нее, вывел провода в квартиру и мог спокойно запитать всё необходимое. Но зачем? Грела меня печь; на ней же я готовил. Иногда приходилось варить на газовой плите, и покуда баллон не иссякнет, электроплита мне не потребуется. Время я стал смотреть по механическим наручным часам, которые педантично подводил каждый вечер. Читал под керосиновой лампой, которую нашел в чулане, что размещался за сенцами. Всё механическое, неэлектрическое теперь казалось мне лучше, надежнее. Даже наутро я заводил старый, железный, наверное, еще советский будильник, который своим дрязгом продирал меня насквозь, до самой души.

Да мне и будильник теперь не был особо нужен. Ночью вставать не нужно, утром тоже можно лениво поваляться. Потому что вечерком я преспокойно выключал генератор и не трогал его до утра. По большому счету электричество мне требовалось только для Уилсона и для старого сидюка из соседского дома, на котором я слушал соседские же аудиодиски.

«Вот найду патефон – и сидюк выкину нахрен!» – улыбнулся я. Шутка, конечно, но в каждой шутке… Я всерьез подумываю перевезти домой виниловый проигрыватель. Как раз в одной библиотеке я такой присмотрел. Но пластинок там совсем мало.

У меня практически культ архаики развился! Чем старее – тем лучше. Чугунная сковородка – лучше и тефлона, и каменной крошки. Проверено!

Конечно, всем этим пришлось учиться пользоваться. И набивать шишки (как с печкой). Я, дурак, поначалу решил заправлять керосиновую лампу бензином (тот же под рукой всегда). Хотя, она всем своим названием намекала, какое топливо ей требуется. Когда стеклянная колба почернела от копоти, мне «хватило ума помыть ее водой… Вроде бы логично, но после мытья та стала чернеть за пять минут работы. И лишь долгие эксперименты помогли понять, что стекляшку от копоти нужно протирать исключительно сухой ветошью или такой же газетной бумагой.

Заводя будильник на ночь, я понял, что меня так возбудило. Ко мне вернулось ощущение жизни. Холодина никуда не делась, и по части угроз выживанию не стоило расслабляться. Но я стал жить! Причем, не так, как до исчезновения людей. Я и тогда так не жил. Вечно на суете, вечно кому-то что-то должен. Сам смысл бытия заключался в непрерывной выплате социальных долгов.

А теперь я просто жил. Решал насущные дела, которые становились всё более рутинными, всё менее обременительными. И я жил. Непривычно медленно, размеренно, может быть, даже как-то безыскусно на сторонний взгляд. Но это было кайфово!

…Кошка выглядывала из-за дверного косяка и пристально изучала меня одним глазом.

– Помню, – улыбнулся я. – Завтра возьму кормов… И заберу уже этот чертов проигрыватель! Будем слушать «Кошек». Или ты предпочитаешь KISS?

Животина, поняла, что ее заметили, и исчезла.

Разумеется, облегчение быта, снижение нагрузки на очередность задач привела в голове к некоему вакууму, который мозг захотел заполнить. Я вспомнил о своей изначальной мечте – «выбраться за купол». Теоретический купол, которым неведомые инопланетяне накрыли мой родной город и откачали из него всех людей. Я же хотел прорваться за него, рвануть до столицы, где люди, конечно же, есть; и они вовсю готовятся дать отпор агрессорам и разрушить ненавистный купол.

Увы, за месяц жизни в мире Холодины я многое переосмыслил. Мне всё больше и больше казалось, что людей нет не только здесь. Думать об этом было страшновато, но… кажется, их нет везде. За всё время – никаких признаков жизни, даже радио в машине ни разу не «пукнуло», хотя, я всегда держу его включенным и периодически щелкаю по каналам…

Но какая-то цель, какая-то надежда должна же быть! Представить себя единственным человеком на всей планете… представить и поверить в это – равносильно самоубийству. Потому что: а какой смысл тогда во всем? Зачем цепляться за отпущенные мне… годы? Или всего лишь дни? Никакой разницы.

Так что я верил. Заставлял себя верить в то, что люди есть. Что в Москве сидят большие начальники, что войска приведены в боевую готовность. А значит, надо к ним прорываться.

Только… новый жизненный опыт многому меня научил. Раньше казалось: взять тачку получше, набрать бензина да еды в дорогу – и жать газ до упора. Но теперь я отлично знаю, как непросто это сделать. Как страшно оказаться глухой кромешной ночью даже в городе. А уж в голой степи, на пустой трассе! Любая, даже малейшая поломка сможет меня убить.

Холодина беспощадна.