Холодная

— Не надо, — я ненавижу себя за эти слова.

— Что? Но почему?

Я не отвечаю ей. Вместо этого накрываю ее губы своими. Кристина охотно отвечает.

А я целую ее, как в последний раз. Как целует солдат свою любимую, уходя на войну. Как целуют, когда знают, что это больше никогда не повторится.

Я отрываюсь от ее рта и двигаюсь губами по лицу. Целую глаза, лоб, нос, щеки, скулы, подбородок. В последний раз.

Я иду к ее шее, к ее ключицам, к ее плечам. В последний раз.

Я крепко прижимаю ее к себе и утыкаюсь носом в волосы, вдыхаю их запах. В последний раз.

— Кристина, прости меня, — мне больно это говорить, и я зажмуриваюсь. Она не видит моего лица, потому что я все еще крепко прижимаю ее к себе. В последний раз.

— За что ты извиняешься?

Она сама отстраняется и смотрит мне в лицо. И я благодарен ей за это. Потому что боюсь, что сам не смог бы отстраниться.

— За все это прости. Мы должны остановиться. Егор мой друг, а наши родители женятся.

Она начинает быстро дышать, отчаянно качает головой.

— Нет, Максим, к черту их всех!

Она снова делает шаг ко мне и берет ладонями мое лицо.

— Да пошли они все, Максим! Если нас тянет друг к другу, если мы хотим быть вместе, ничто не должно нас останавливать.

Я отвожу взгляд в сторону от ее глаз.

— Нет, Кристина. Я так не могу. Слишком много всего между нами. И Егор — главная помеха.

— Завтра я устраню эту помеху, — я слышу, как ее голос срывается на рыдания, — только, пожалуйста, Максим, не рушь то, что между нами только что возникло!

Я наконец смотрю на нее. В ее глазах стоят слезы. И я ненавижу себя за то, что заставляю ее плакать. За то, что осознанно отказываюсь от самой желанной девушки в мире.

— Кристина, ты ведь все равно скоро уедешь. Какой во всем этом смысл?

В моей голове свежи слова Егора о том, что Кристина всегда выберет учебу.

Она молча на меня смотрит. Ничего не отвечая, медленно отпускает мое лицо, делает шаг назад. Я не знаю, сколько мы так стоим. 30 секунд? Минуту? Две?

— Уходи, — наконец выдает она, — уходи и забудь все, что произошло в этой комнате. Ничего этого не было.

Ее голос, как сталь.

Я не отвечаю. Молча направляюсь к двери. Замечаю возле комода свой пиджак и наклоняюсь, чтобы его взять. Поднимаюсь на ноги и непроизвольно бросаю взгляд на фотографии на комоде. Мое внимание снова привлекает фото маленькой Кристины, которую возле школы держат за руки родители.

Я застываю, снова вглядываясь в лицо маленькой Кристины. Оно до боли кажется мне знакомым.

— Ты в детстве почему-то кажешься мне знакомой. — Я отрываю взгляд от фотографии и поворачиваю голову к Кристине.

Она обхватила себя за плечи, а по ее щекам текут слезы.

— Уходи, Максим, — произносит она севшим голосом.

Я бросаю на фотографию последний взгляд и удалаюсь, ненавидя себя за все.

А после мои руки еще долго пахли ее шеей.

Глава 16. Ее тайная жизнь

Та новогодняя ночь изменила все. Внешне, правда, все осталось, как и было, и окружающие ничего не заметили. Но я-то знаю правду. И Кристина знает.

1 января я ее не видел. Егор пришёл вечером, посидел пару часов в комнате Кристины, потом зашёл ко мне. Мы обменялись с ним подарками и поздравлениями, после чего он ушёл. Кристина с ним не рассталась.

2 января я уехал в Россошь, а Кристина с отчимом и мамой полетели кататься на лыжах в Австрию. Они давно это планировали, и мама настаивала на том, чтобы я тоже ехал с ними, но мои воронежские друзья бы мне не простили. К тому же зимние виды спорта — не мое.

Неделя в Россоши прошла незабываемо. Я встретился со всеми своими товарищами, выслушал от них кучу претензий на тему того, что я уехал и всех забыл. Но в конце концов я был прощен, и мы все дни зажигали, как в былые времена.

С Олей я общался каждый день. Она присылала мне фотки из Питера, а я ей из Россоши. По вечерам мы созванивались, много шутили, смеялись, рассказывали друг другу про своих друзей. Уже не было сомнений, что означает наше с ней столь частое и плотное общение.

В последний день каникул мы с ней встретились. Оля подарила мне путеводитель по Москве и проездной на метро на 60 поездок. Мы договорились, что исходим Москву по этому путеводителю вместе, и также вместе истратим все поездки на подземке.

В этот же вечер, когда я провожал Олю до дома, мы поцеловались у ее подъезда. Поцелуй вышел очень спокойным, я бы даже сказал обычным. Не было дикой страсти и желания, как у нас тогда с Кристиной. Я целовал Олю так же, как я целовал всех девушек раньше.

Всех, кроме одной.

Я твёрдо решил отключить все свои чувства и больше не заморачиваться о правилах морали. Я поступаю по отношению к Олейниковой, как мудак, ввожу ее в заблуждение, даю ложную надежду на любовь? Мне все равно. Совесть? Ее я оставил в Кристининой комнате, когда был готов сорвать с нее платье. С девушки моего друга. С дочери моего отчима.

Мне нужна Оля, чтобы вытравить из головы и из сердца Кристину. Мне нужны Олины губы, чтобы забыть вкус Кристининых. Мне нужны Олины руки, чтобы забыть прикосновения Кристининых.