Холодная

Теперь я знаю, что мои чувства к Морозовой взаимны. Думаю, уже давно. То, как она меня целовала, как прижималась ко мне — нельзя подделать. Да и ее слова о том, что она готова расстаться из-за меня с Егором и наплевать на всех окружающих, даже родителей, были искренними. Ее слезы, когда я уходил, тоже были настоящими.

У вселенной просто отменное чувство юмора. Больше всего я мечтал, чтобы мои чувства к Кристине оказались взаимны. А когда это произошло, я оказался не готов. Как там говорят? Бойтесь своих желаний? Именно.

Я мог бы быть с Кристиной, но сам от этого отказался. Осознанно сказал «Нет» той, кого люблю. Почему я так сделал? Наверное, потому что я не такой сильный, как она. Я не могу наплевать на дружбу. Я не могу наплевать на семью. Я не могу наплевать на мнение окружающих.

Черт возьми, я не Скарлетт О’Хара!

А Кристина — да. Она бы через всех переступила, чтобы быть со мной. А потом бы переступила через меня и спокойно уехала в Гарвард.

Я не знаю, что творилось в голове и в сердце Морозовой после той новогодней ночи. Все каникулы я был уверен, что, когда мы с нова встретимся, Кристина будет плеваться в меня ядом в двойном размере. Я ожидал тройную порцию презрения, ненависти и надменности. Я ожидал, что она начнёт плести перед своим отцом интриги, чтобы отменить его свадьбу с моей мамой и выставить нас из их дома.

Но как же я ошибался...

Ничего из этого и близко не было. По одной простой причине — я перестал существовать для Морозовой. Она просто меня больше не видела.

Мы и раньше с ней очень мало общались, но тем не менее она меня замечала, одаривала хоть какими-то эмоциями. Могла за завтраком или ужином с семьей кинуть на меня взгляд, могла о чем-то спросить, в конце концов могла ужалить побольнее, как тогда на кухне, когда она пила вино, а я пришёл сделать чай.

Но больше этого не было. Я наивно все каникулы боялся первой встречи с ней, боялся случайно столкнуться в коридоре второго этажа или на кухне. Думал, что между нами возникнет неловкое молчание, или что Кристина начнёт высказывать мне обиды, обвинять. Я был даже готов к тому, что она меня ударит.

Но я не был готов к тому, что она просто перестанет меня видеть. Она смотрит сквозь меня стеклянными глазами. И самое обидное, что она делает это не демонстративно. Мол, ты для меня пустое место. Нет.

Меня действительно для нее больше нет. Она не знает никакого Максима Самойлова. И никогда не знала. В ее дом не приезжал никакой парень. Он не спасал ее от уродов в темном дворе. Он не дарил ей подарок на Новый год. И она ему не дарила. Он не целовал ее так, будто не может без нее жить. И она тоже его не целовала.

Ничего этого не было. Никогда.

С Нового года отчим наконец-то нашёл Кристине водителя, и она стала ездить в школу сама с Викой. Я же продолжал добираться с Егором. К моему счастью, он сам меня об этом попросил. Сказал, что ездить одному ему будет скучно. Я бы без проблем смог ездить и с Кристиной, но я больше не могу быть для нее привидением, которого она не видит. Это оказалось сильнее меня.

С Олей мы в школе наши отношения не скрывали, но и не выставляли сильно напоказ. На всех переменах мы были вместе. Я иногда обедал с ней и ее компанией. Но чаще мы с Олей в столовой садились вдвоём. Я думал, что Кристине будет неприятно это видеть. Наивный. Она бы нас не заметила, даже если бы мы с Олей целовались прямо перед ее глазами.

Я никогда не думал, что безразличие может оказаться сильнее эмоций... Я никогда не думал, что буду мечтать о том, чтобы Кристина еще хотя бы раз окинула меня своей презрительной ухмылкой. Или чтобы посмотрела на меня свысока, как она это раньше всегда делала.

Я был готов на все, чтобы получить от нее хоть какую-то эмоцию. Даже самую негативную. Я мечтал о том, чтобы она меня ненавидела. Потому что ненависть — это тоже чувство.

Но она просто меня больше не видела.

Я пытался отвлечься от мыслей о Кристине с Олей, но получалось очень слабо. Олейникова — прекрасная девушка. Красивая, умная, интересная, с замечательным чувством юмора. Но она не Кристина. От прикосновений Оли по моему телу не проходил разряд тока. От поцелуев с ней по телу не разливалась волна желания. С Олей было хорошо, комфортно, удобно. Но как с другом.

После каждого нашего свидания я возвращался домой, как на каторгу. Потому что знал, что самый главный для меня человек в этом доме, больше меня не видит.

Шли дни, недели, близился уже конец марта, но ситуация не менялась. В какой-то момент я заметил, что Кристины очень часто не бывает дома. Сначала я думал, что она не выходит из своей комнаты специально, чтобы не сталкиваться со мной, но потом заметил, что ее вообще не бывает. Обычно это происходило в дни, когда отчим и мама не могли с нами завтракать и ужинать. Если же родители находились дома, то и Кристина была.

Я стал замечать, что водитель по вечерам не пригоняет ее машину в гараж. Но при этом каждое утро Кристина с Викой вместе приезжали в школу. Может, она стала частично жить у Степановой? Наверное, так и есть.