Холодная ярость

– Вы же не морской пехотинец? – Молоденькая журналистка удивленно уставилась на Олега Петровича Коноваленко, старательно нацеливая на него объектив видеокамеры. – Вы откуда?

– Не надо меня снимать, – здоровой рукой капитан решительно отвернул камеру в сторону.

– Вы – русский?!! – удивленно произнесла девушка. – Я по акценту догадалась: вы – русский десантник!

– Русский десантник… Русский десантник… Русский десантник… – Слух мигом прошелестел среди братии из СМИ, и разношерстная толпа очертя голову рванула к вертолету со столь необычной находкой. Еще бы! Раненый русский десантник в Гренландии! Куда там с ним тягаться йети!

– Не надо меня снимать! – грозно выкрикнул Коноваленко, но это только подлило масла в огонь. Почему нельзя? Вы тут с секретной миссией? Где ваши напарники? Какова цель вашего прибытия в Гренландию? Вопросы сыпались, как из рога изобилия.

Понятное дело, что капитанская должность в российском подразделении элитного спецназа парашютистов – профессия не публичная. Даже наоборот. Это где-то сродни тому, что на экране телевизора показать разведчика и сообщить:

– Это – русский разведчик Иванов. Просим вас любить его и жаловать.

И как Олег Петрович ни отбивался, противостоять натиску вездесущих папарацци он не мог. Поэтому Коноваленко тихо и коротко выругался по-русски, закрыл глаза и поглубже надвинул на глаза белый капюшон маскировочного халата. Вопросы журналистов он игнорировал, на их приставания никак не отвечал, справедливо рассудив, что рано или поздно эта игра им надоест и они отстанут. Надо было только убедительно разыграть роль тяжелораненого.

Олег Петрович призвал на помощь все зачатки своего театрального мастерства. Он заскрипел зубами, застонал и свесил голову на грудь, как это делали в фильмах, явно давая понять, что он если не умер, то, во всяком случае, потерял сознание. И надолго…

Глава 34

– Тише… – Володя согнул руку в локте, поднял ладонь вверх, призывая к молчанию, и прислушался. – Сашка, ты ничего не слышишь? – шепотом, чтобы не нарушать тишины, спросил он у товарища. Тот тоже прислушался.

– Елки-палки, двигатели, – ответил Башка через несколько секунд. – И, похоже, снегоходы.

– Точно, – согласился с товарищем Локис и приказал: – Ну-ка, грузи этого в санки, а я поднимусь и посмотрю, уж не наши ли знакомцы пожаловали. – С этими словами Володя стал проворно взбираться на ближайшую обледенелую скалу.

Лезть было тяжело, но высоко подниматься и не пришлось. Уже на высоте каких-нибудь пятнадцати метров Локис и без помощи бинокля рассмотрел четыре темные точки, которые двигались по снегу, быстро покрывая отделяющее от спецназовцев пространство. А в бинокль можно было даже разглядеть недовольные и злые лица коммандос. Причем на двух снегоходах сидело по паре вояк. Значит, они сняли людей с поврежденных Локисом снегоходов и пустились вдогонку с серьезными намерениями. Итого – все те же шестеро, мысленно посчитал про себя Володя. Шли американцы по довольно свежему следу, так что минут за двадцать должны были управиться и настигнуть сбежавших русских. И, судя по зверским рожам американских морских пехотинцев, на сей раз Женевские конвенции они соблюдать не будут и пленных брать – тоже. Разве что захватят долгожданные трофеи в виде Виктора Викентьевича Еременко…

Локис быстро скатился по отвесному ледяному склону скалы вниз и коротко обрисовал создавшееся положение.

– Живо они с проходом управились, – отозвался Александр, – я-то думал, что у нас часа два в запасе.

– Наверное, где-то недалеко еще одна смычка была, – предположил Локис, – или успели в обход.

– Ну, и что будем делать? – озабоченно спросил Кондратьев. – На этой машине, – он ткнул носком ботинка в покалеченные аэросани, – нам далеко не уйти. Да и все равно по следу найдут. Значит, рано или поздно догонят. По скорости мы им не конкуренты. – Он немного помолчал, затем сбросил с плеча автомат и перевел предохранитель в боевое положение. – Ну, что, Медведь? Мы принимаем бой? – Кондратьев огляделся по сторонам. – А что, позиция более или менее нормальная. Все ж таки не ровное поле. Скалы. Есть хоть где укрыться. – Александр деловито присматривался к позиции. – Лед, конечно, не камень, но, как говорится – на безрыбье и рак – рыба… Сколько их, ты говоришь?

– Шестеро.

Теперь, когда задание было почти выполнено и осталось только вместе с пленником эвакуироваться домой, Володе очень не хотелось ввязываться в перестрелку, исход которой был весьма и весьма туманен. Спецназ хорош не столько выучкой, сколько неожиданными и молниеносными действиями – появились неизвестно откуда, сделали свое дело и растворились опять же непонятно куда. Ищи ветра в поле. Это – спецназ.

А сейчас никакого фактора неожиданности не было. Коммандос знали, кого искали, где, чем вооружены наши ребята и сколько их. Тут, как говорится, не до жиру… Поэтому боевого азарта сослуживца он не разделял.

– Шестеро – не семеро, – продолжал балагурить Кондратьев. – Двоих первыми очередями срежем, – уверенно пообещал он, – останется четыре. Четверо против двоих – это же не пятеро…