Холодная ярость

Он ушел, а Мишка торопливо сказал:

– Правда, поспешите, девочки. Сергей Валерьевич ждать не любит. Они там как раз все собрались.

Кто такой этот Сергей Валерьевич, Марина так и не поняла, но по тону Мишки было ясно, что этот зеленый господин – важный начальник здесь, от которого многое зависит.

– А ты еще похорошела, Маришка, с тех пор как мы с тобой виделись, – вальяжно заметил Трофимов, пока подруги снимали и укладывали на спинку стула свои пальто. – Говорят, замуж вышла? Вон как расцвела – настоящая красотка стала.

Марина поймала на себе его сальный оценивающий взгляд, и ее передернуло – в памяти еще остались противные воспоминания о его липких руках и зловонном дыхании там, в темном коридоре общежития. И вот ведь: пришлось снова увидеться…

Через минуту девушки вошли в соседнюю комнату, где за большим круглым столом сидело пять человек – трое мужчин и две молодые женщины.

Здесь было накурено еще сильнее, клубы дыма так и висели в воздухе. На столе стояло несколько стаканов с разными спиртными напитками, из которых присутствующие лениво отпивали по глотку. Нет, совсем не так представляла себе Марина просмотровые комиссии.

Уже знакомый Сергей Валерьевич был одним из этих пяти, очень похожим на двух других мужчин, сидевших рядом. Похож не внешностью, потому что один из мужчин был смуглым брюнетом с поджарой фигурой и хищным орлиным носом, а второй, наоборот, одышливым толстяком, поминутно утиравшим пот со лба. Нет, похожи они были внутренне – нечто неуловимое в сущности этих людей объединяло их, делало похожими.

Две молодые женщины, сидевшие за столом, напоминали бы кукол Барби своими стройными миниатюрными фигурками и аккуратными прическами, если бы не жесткие неприятные выражения куколь-ных лиц, создававшие странный диссонанс со всем остальным их обликом, как если бы базарных торговок из мясного ряда вдруг переодели в дорогие кожаные костюмчики из модного бутика…

«Ряженые, – мелькнуло у Марины внезапно осенившее ее сравнение. – Как будто специально подобрали и одели актеров для съемки фильма про „новых русских“. И какие мерзкие у них бабы…»

– Давайте, девочки, раздевайтесь, – сказал Сергей Валерьевич, стоило подругам войти в комнату – Вон туда в уголок, и раз-два, разделись быстренько.

– Как раздеться? – опешила Марина. – Что, прямо здесь?

Она была ошеломлена, но Даша снова дернула ее за руку и потащила за собой в угол комнаты.

– Конечно, – зашептала она, начав расстегивать на боку юбку. – А ты что думала? Мы же фотомоделями пришли наниматься. Должны же они на нас сначала посмотреть. Оценить. И всякое такое… Давай, давай, не строй из себя.

В какое-то мгновение Марина была готова развернуться и уйти. Просто взять да и уйти отсюда навсегда. Наплевать на работу, наплевать на деньги и на эту ненормальную Дашу с ее отвратительным Мишкой Трофимовым.

Она могла это сделать. Марина не была готова к тому, что увидела.

Уйти было можно, никто не стал бы ее задерживать, это было ясно. Ну и что?

Уйти, а потом тащиться обратно по морозу, по метели через весь город к себе домой, к больному ребенку и равнодушному мужу, думающему только о себе? Уйти и снова окунуться в опостылевшую бедность, в отсутствие денег на самое необходимое…

И потом – Даша. Она отнеслась к происходившему совершенно спокойно, с готовностью поспешно раздевалась. То ли Мишка действительно заранее предупредил ее о том, что придется делать, и она была готова, то ли просто легче смотрела на жизнь. Во всяком случае, пример подруги тоже произвел впечатление на Марину.

«Если уйду, то буду дурой, – сказала она себе. – Зачем тогда вообще ехала сюда? Зачем соглашалась быть фотомоделью? Надо же хотя бы попробовать…»

Раздеваться под пристальными изучающими взглядами пяти посторонних людей очень стыдно ц неприятно. Неловкость усугубляла еще сама обета-новка казенной комнаты. Марина представила себе как жалко и нелепо смотрятся они сейчас с Дашей когда топчутся в углу, стаскивая с себя одежду.

От волнения руки предательски дрожали, пуговки и крючки скользили во влажных пальцах.

Стащив с себя свитер и юбку, Марина на секунду замерла, прикидывая, куда можно положить одежду.

– На пол клади, – шепотом подсказала Даша, заметив замешательство подруги.

– Давай скорее, что ты возишься.

Сама она уже осталась в одних трусиках и бюстгальтере.

– Я не могу, – прошептала Марина, чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Потом стянула с себя колготки и осталась, как подруга, в одном нижнем белье.

– Это еще что такое? – строго спросил один из сидевших за столом мужчин, когда Марина с Дашей наконец повернулись лицом и застыли, опустив от неловкости глаза к полу. – Почему груди закрыты?

Еще в это время Марина могла уйти. Еще оставалась такая возможность. Но ведь как глупо будет она выглядеть сейчас, если, уже успев раздеться, примется снова натягивать на себя одежду. И перед Дашей неудобно – не бросать же ее одну…

Сняв лифчики и бросив их на груду одежды в углу, девушки еще с полминуты переминались в одних белых трусиках перед столом под неумолимыми взглядами сидящей компании.