Холодная ярость

- Ну, твой бывший муж, я хотел сказать, - раздраженно поправился он. Кто он такой? Чем занимается? У него есть семья?

Начало разговора сразило Марину наповал. Она растерянно оглянулась, как бы ища поддержки у стен, и, не найдя ее, запинаясь, спросила снова:

- А в чем дело? Что произошло? Я ничего не понимаю.

Вербин пожал плечами, лицо его оставалось замкнутым и суровым.

- Я тоже не слишком понимаю, - сказал он. - Видишь ли... Дело в том, что...

Он глубоко вдохнул, будто собираясь нырнуть с трамплина, и закончил уже решительнее:

- Дело в том, что твой бывший муж имеет отношение к делу о педофилии. К этим самым фильмам. И боюсь, что имеет самое непосредственное отношение. И не таращи глаза: я знаю, что говорю, и отдаю себе отчет. Что там еще принято говорить в таких случаях? Если бы я не был уверен, то никогда не позволил бы себе...

Впервые в жизни Марина вдруг поняла, что означает выражение: земля уходит из-под ног.

Кабинет внезапно сделался совсем маленьким, как будто стены сдвинулись и наехали со всех сторон. Потом в глазах потемнело, и голова закружилась.

- Этого не может быть, - произнесла Марина, вцепившись в сумочку и чувствуя, как заныли кончики стиснутых пальцев. Больше ей нечего было сказать, но она не верила. Все ее существо протестовало против такого предположения. - Он не может, не может, - повторила Марина, и на глаза ее навернулись слезы. Не обиды, нет, а страдания, как от физической боли.

Владимир уловил ее состояние.

- Лучше послушай, - сказал он. - Я тебе все расскажу, а ты уж сама решишь, имею я право так говорить или нет.

Когда он закончил рассказ о вчерашнем вечере и о неудачной погоне, Марина сидела не шелохнувшись, окаменевшая, с глазами, уставленными в одну точку.

Потом, словно очнувшись, произнесла:

- Ты не подумай... Я верю твоим словам. Я знаю: все, что ты сейчас рассказал, - правда. Просто я не верю в то, что Вадим способен на такое. Тут недоразумение... Не знаю какое, но недоразумение. Совпадение...

Вербин чуть заметно усмехнулся.

- Наверное, ты правильно себя ведешь, - сказал он после короткой паузы. - Наверное, человек так и должен себя вести. Нормальный человек, я имею в виду.

Если этот Вадим был твоим мужем и является отцом твоего ребенка, то ты и не должна верить в то, что он способен на преступление. Да еще на такое... Жить с такими предположениями о близком человеке невыносимо.

- Он мне не близкий человек, - невольно вырвалось у Марины, и она вдруг, не выдержав напряжения, заплакала. Сунувший в дверь голову Лукоморов испуганно исчез...

Несколько минут оба они молчали, потом Вербин потянулся за сигаретами и сказал успокаивающе:

- Ладно, это пустое, тебя не касается. Давай лучше покурим, и расскажи, что у тебя за новости. Ты ведь обещала новости, не забыла? Расскажи-ка мне что-нибудь из жизни глухонемых.

Марина невольно улыбнулась этой шутке, и Вербин обрадовался. У него со вчерашнего вечера болело сердце, когда он думал о том, как сообщит Марине о ее бывшем муженьке...

А когда она закончила свой сбивчивый рассказ об интернате, майор задумчиво произнес:

- М-да, действительно... Какой интересной жизнью живут глухонемые. Кто бы мог подумать... Спасибо этой твоей Менделеевне - просветила.

- Она не Менделеевна, а Менделевна, - поправила Марина, и на этот раз они оба улыбнулись.

- Срочно туда, - скомандовал Вербин, вставая из-за стола. - Хватит разговоров. Очень может быть, что ты действительно подошла вплотную к разгадке этого дела. Гораздо ближе, чем я, например. Если найдем этих детей, то дальше уже дело техники.

- Значит, будем идти от детей, - повторил слова Вербина Лукоморов, когда они уже ехали по направлению к интернату. С Мариной поехали все сотрудники, кроме Виталика, оставшегося в отделе на всякий случай.

- От детей, - глухо повторил за Лукоморовым насупленный Иннокентий. Он покрутил лысой головой и добавил:

- Непривычно это - ходить от детей. Обычно идешь от трупа. От тела, как говорится. Есть тело - есть дело, а нету тела - нету дела, - вспомнил он старинную шуточку оперов-" убойщиков".

- Типун тебе на язык, - заметил Лукоморов. - Что ты такое говоришь? Какие тут могут быть тела? Привык ты у себя в "убойном" отделе...

Иннокентий только фыркнул в ответ, а между тем именно он оказался прав.

В приемной директора интерната толпилось довольно много народу, и на вошедших сотрудников "полиции нравов" никто поначалу не обратил внимания.

Заплаканная секретарша окинула вошедших мутным взглядом и, не спрашивая ни о чем, кивнула в сторону директорского кабинета.

- Вам, наверное, туда, - сказала она, и недоумевающие Вербин, Марина, Иннокентий и Лукоморов двинулись вперед. Несколько стоявших здесь же учительниц негромко между собой переговаривались. Все они были какие-то перекошенные, с влажными от слез красными глазами.

В самом кабинете директора не было - он так и не появился на работе.

Видно, действительно болел. Зато сидело несколько плотного телосложения мужчин, один вид которых навевал серьезные мысли. Иннокентия они сразу узнали.