Холодная ярость

- Я уже подумала об этом сегодня, - прожевав, пояснила Марина. Беседовать с детьми должна не я, у меня не получится. Здесь нужен специалист.

- Какой специалист? - нахмурился майор, разливая жиденький чай. - Что ты имеешь в виду? Разве ты не специалист? А кто был учительницей и кто работал в ИДИ? Если не ты, то кто же тогда?

- Психолог, - объяснила Марина. - Здесь нужен тот, кто профессионально умеет делать две вещи, необходимые в данном случае. А именно: сразу распознавать лживые ответы и правильно ставить вопросы. Именно правильно задавать вопросы, то есть раскручивать собеседника так, чтобы тот сам захотел выговориться. Не смог бы молчать. Это целая наука. - Марина разошлась, потому что говорила о хорошо знакомом ей предмете. Она так увлеклась, что быстро запихала в рот остаток бутерброда и продолжала говорить с набитым ртом.

Вербин с интересом наблюдал за ней, и непонятно было, что его больше увлекает в данную минуту - созерцание ее необычного поведения или то, что она говорит.

Но Марина не обращала на это внимания - у нее была идея, и ей нужно было все объяснить.

- Так вот, - продолжала она, роняя крошки хлеба на форменный китель и машинально стряхивая их, - в общем-то это касается всех людей, но детей в особенности, уж можешь мне поверить. Ребенка нельзя пугать, иначе он замкнется.

Для него это будет естественная форма защиты. А если начать на него давить, у него случится стресс, и станет еще хуже. Мы же не будем зажимать им пальцы дверями?

- Нет, - с серьезным лицом подтвердил Вербин, качнув головой, зажимать дверьми пальцы не будем. Двери старые, закрываются неплотно. Нет, не будем...

Между прочим, допрашивать детей можно только в присутствии родителей или специально назначенного педагога.

- Это я знаю даже лучше тебя, - увлекшись, совсем обнаглела Марина. Уж в ИДН эти вещи всем отлично известны... Так вот что я имею в виду: нужно, чтобы эти дети сами захотели говорить, все рассказать. Они должны быть поставлены в такое положение, чтобы каждый из них был вынужден говорить правду, быть искренним. А сделать такое способен только настоящий профессиональный психолог.

Вербин задумался. Да, он понял Марину. Но где же взять такого психолога?

- В УВД в поликлинике есть психологи, - неуверенно промямлил он. Можно к ним обратиться. Написать рапорт, попросить помочь...

Но он сам прекрасно понимал слабость своих слов. Конечно, это не решение проблемы.

Марина же удивлялась сама на себя - сегодня вечером она была просто в ударе. Можно сказать, что ее "понесло". То ли от усталости, то ли от бесконечных мыслей о трудности порученного ей первого расследования. Давно уже с ней такого не бывало...

С прежней своей начальницей в ИДН Марина бы никогда не посмела так себя вести и разговаривать, как вела и разговаривала она сейчас с Вербиным. А почему? Об этом она внезапно со всей прямотой спросила себя и тотчас дала ответ. Дело в том, что в Вербине она видела заинтересованного человека.

Заинтересованного именно в результатах работы, а не в мелочных глупостях вроде формальных показателей работы, мнении высокого начальства и дрязгах с подчиненными. За время службы она убедилась в том, что было очевидно: Вербин на самом деле интересуется реальными результатами работы. В милиции это большая редкость. А если так, то они - настоящие сотрудники, в прямом смысле этого слова. Два человека, объединенных не химерами государственной службы, а желанием пресечь творящееся зло. Если же так - то к черту скромность и манерничанье!

Поэтому в ответ на последние слова майора Марина откинулась на спинку кресла и демонически расхохоталась.

- Поликлиника УВД? - иронически произнесла она, отсмеявшись. - Тамошние психологи? Мы ясе все отлично знаем, на что они способны. Максимум - это проводить тесты для поступающих на службу молодых юнцов. Могут проверить вменяемость, нервную устойчивость - ну, в общем, действуют по методике. Правда, мы все знаем, каковы Результаты этих "высокопрофессиональных" тестов, - они ежемесячно рассыпаны в приказах по УВД. То один пальнет в соседа, то другой. То один напьется и сиганет вниз головой с моста, то другой покалечит жену. Вот вам и нервная устойчивость личного состава! Нет уж, знаем мы этих психологов. А тут еще дети - с этим они вообще незнакомы.

Отповедь Марины Вербин выслушал без тени раздражения, спокойно. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и трудно было сказать - молчит он оттого, что согласен со словами Марины, или потому, что принял ее за истеричку и решил не спорить...

Между тем Марина уже успела принять решение.

- Мы должны пригласить Инну Менделевну, - торжественно резюмировала она свою длинную речь, для важности подняв при этом кверху указательный палец. Только Инна Менделевна сможет нам помочь.

Произнеся это, она умолкла и уставилась на Вербина. Некоторое время он озадаченно молчал, не зная, что ему следует отвечать. Потом поерзал на своем стуле и тихим голосом аккуратно поинтересовался:

- А кто такая эта Инна Менделевна?

С Инной Менделевной Марина познакомилась, когда была еще студенткой.