Холодная ярость

- Вы не хотите посмотреть еще раз? - спросила она. - Или показать фотографии другим педагогам? Вдруг кто-нибудь узнает детей.

- В этом нет никакой необходимости, - твердо заявила Кира Владимировна.

Потом вдруг засуетилась, полезла в сумку, висящую на спинке стула. - Вы курите?

- спросила она. - Давайте покурим. Отойдем к окну и покурим. У меня все равно нет следующего урока, так что помещение успеет проветриться. Ну а теперь расскажите мне, почему вы ищете этих детей и что это за фильмы такие, - сказала она сразу же после того, как закурила от поднесенной Мариной зажигалки. - А то я что-то не поняла...

Говорить или не говорить? Лучше сказать: если эта дама имеет какое-то отношение к преступлению, то она и так все знает. А если нет - ничего, послушает. Может быть, после этого не будет столь категорична: наши дети не могут выйти отсюда без сопровождения взрослых! Фу-ты ну-ты, какие мы гордые!

Марина тоже, как говорится, "не первый год замужем" и слышала кое-что про порядки в интернатах. Здесь же не тюрьма с охраной и железными решетками.

Конечно, детям запрещается выходить одним - это правда, в инструкциях так и записано. Да кто же выполняет все эти высокоумные инструкции? И физически обеспечить выполнение такого правила вряд ли возможно - в интернате ведь нет охраны...

- В наших руках находятся несколько видеофильмов порнографического характера, - начала Марина, глядя в блеклые глаза заместительницы Директора, - на которых засняты сцены совокупления с детьми восьми-десяти лет. Сцены очень подробные и реалистичные. Так называемая запрещенная порнопродукция. Это преступление карается сразу несколькими статьями Уголовного кодекса и влечет за собой...

- Конечно, это ужасно, - махнула рукой Кира Владимировна, не дослушав но почему вы пришли к нам? Почему вы думаете, что это наши дети?

На ее лице появились красные пятна волнения а голос дрогнул.

- Потому что дети в фильмах - глухонемые, - пояснила Марина, решив, что и это скрывать глупо. - Вот почему. Так вы действительно ничего не можете сказать?

Она испытующе посмотрела в глаза Кире Владимировне, и несколько секунд две женщины не отводили глаз, словно, сговорившись, играли в "гляделки".

- Я работаю здесь уже двадцать четыре года, - медленно и с расстановкой, как будто прислушиваясь к собственным словам, сказала учительница и нервно дернула худым плечом под темно-серой блузкой. Двадцать четыре года, - повторила она. - Это ведь целая жизнь. Как пришла сюда девчонкой после института, так никуда и не уходила. Знаете, сколько ребят я выпустила отсюда?

Двадцать четыре выпуска - это сотни человек. Они иногда приходят, мы подолгу болтаем, как старые друзья или родственники. Хотя "болтаем" - это сильно сказано, - тут же добавила она, заметив недоумение Ма-ны. - Мы не можем болтать - они же глухонемые... пу да все равно, ты очень олизки со всеми нашими выпускниками. Они знают, что могут всегда прийти сюда и посоветоваться. Здесь ведь почти все дети брошенные, одинокие, и ближе нас, педагогов, воспитателей, у них никого нет. И часто на всю жизнь так и остается.

Она выкурила сигарету за четыре глубокие затяжки и тут же нервно полезла в сумку за новой.

- Три урока дала подряд и ни разу не курила, - заметила Кира Владимировна.

- Вы знаете, я страшная курильщица. Знаю, что плохо, но ничего не могу с собой поделать. Работа нервная. У меня восемнадцать часов в неделю, да еще все по воспитательной части - голова кругом идет.

- Вы программирование преподаете? - поинтересовалась Марина.

- Да, - подтвердила учительница. - Уже десять лет. Знаете, это перспективное дело для глухонемых. Сами понимаете, для них с самого детства закрыто многое, они ощущают свою неполноценность. Не каждая работа им подходит, а программирование и вообще компьютеры - это просто идеально для них. Ведь все происходит на экране и у ребят в голове - не нужно ничего слышать или говорить.

Она обвела взглядом класс и добавила немного растерянно:

- Хотя вы сейчас скажете, что мои старания уходят впустую. Да? Я и сама понимаю... У нас ведь компьютеры "Корвет", еще советские. Представляете, насколько они устарели? Спонсоры обещали купить новые, но потом грянул кризис, и больше уже никто ничего не обещает.

Кира Владимировна загасила вторую сигарету, буквально раздавив ее пальцем в стеклянной банке, приспособленной под пепельницу, и взгляд ее снова метнулся к лицу Марины.

- Я потому так твердо вам ответила сразу, - заявила она, - что я тут работаю двадцать четыре года и знаю, что в нашем интернате такого быть не может. Теперь вы меня поняли?

- Но я ведь и не сказала, что видеосъемка проводилась в вашем интернате, - осторожно сказала Марина. - При чем здесь это? Я имела в виду, что Кто-то из ваших детей мог попасть под дурное влияние кого-то из взрослых...

- У нас не может быть таких взрослых, - еще тверже парировала учительница.