Холодная. Книга 1

— Так что, я думаю, тут дело совсем не в тебе, а в ней. Просто она такой человек. Ты либо принимаешь ее такой, какая она есть, либо нет. Но в любом случае, Егор, из всех парней она выбрала именно тебя, — я произношу последние слова и будто делаю себе выстрел в голову. Хлопаю приятеля пару раз по плечу и говорю, — пойдем внутрь? Холодно.

Глава 11. Проверка

Мы заходим обратно, и я без сил опускаюсь на диван. Друг идет к Кристине, пытается ее обнять, но она выворачивается из его объятий.

— Егор, ты пьян!

— Ну и что? Обними меня, любимая. — Он снова пытается заключить свою девушку в объятия. Кристина выворачивается.

— Обниму, когда протрезвеешь!

— Кристина, ну, пожалуйста! Если ты меня сейчас не обнимешь, я умру, клянусь!

Она закатывает глаза, но все-таки обнимает парня. Однако уже через несколько секунд снова вырывается. Егор беспомощно хнычет.

— Кристина, ну почему ты такая?

— Протрезвеешь и будем обниматься.

В этот момент к ним подлетает Вика.

— Егор, а спой нам на гитаре!

— Прямо сейчас?

— Ну да, а что?

— Ну давай.

Вика выносит ему гитару и выключает музыку, делая объявление.

— Ребята, а сейчас Егор Кузнецов споет нам на гитаре! — И хлопает в ладоши.

Народ отвлекается от своих дел и поворачивается в сторону Егора, который сел на стул в центре гостиной. Кристина подходит к одному из диванов и облокачивается на спинку.

Кузнецов чешет затылок, видимо, думая, что спеть, проводит несколько раз по струнам, прочищает горло и начинает, глядя на Кристину.

Холодна, как лед, и неласкова

Эта девушка, и напрасно я

О любви прошу. Ночь длиннее дня,

Если нет ее, значит нет меня.

Если нет ее, я не знаю сна,

Без волшебных глаз в пропасти без дна.

Но когда она говорит со мной,

Замерзаю я даже в летний зной.

Стал от снега белым город, я свой дом не узнаю,

На моем окне узоры, хоть за окнами июль.

И пускай дыханьем нежным я согрел в своих словах

Каждый звук, но безнадежно слово стынет на губах.

Холодна, как лед, и неласкова

Эта девушка, и напрасно я

О любви прошу. Ночь длиннее дня,

Если нет ее, значит нет меня.

Если нет ее, значит нет меня.

Я знаю эту песню. Ее исполняет малоизвестная группа «Сегодняночью». Я не знаю, поняли ли окружающие, кому Кузнецов ее посвятил, но для меня это очевидно. Да уж, песня действительно про Морозову. Когда Егор заканчивает, присутствующие бурно аплодируют и свистят, а Кристина, тяжело вздохнув, уходит куда-то вглубь пентхауса. Егор опускает гитару и идет за ней. Толпа в гостиной возвращается к своим делам.

— Мда, жалко Кузнецова. Хороший парень, но не ту полюбил.

Я поворачиваю голову на голос, рядом со мной на диван опустилась Оля. Она мне по-доброму улыбается.

— Ну как тебе тут? — спрашивает она.

Я пожимаю плечами:

— Туса как туса.

— Ты часто на них ходишь?

— В Москве первый раз. В своем родном городе мы с друзьями часто так собирались у кого-нибудь дома. Менее пафосно, конечно, но всегда с душой. — Я возвращаю Оле улыбку.

Я замечаю, как Кристина возвращается в гостиную, но без Егора, и смотрит на нас с Олей. Я отвожу глаза первым.

— А ты в Москве прямо совсем недавно?

— Да, я приехал за три дня до того, как пришел в школу.

— А где ты живешь?

— В Золотом ручье. Это недалеко от Москвы.

Оля удивленно вскидывает бровь.

— Соседствуешь с Морозовой и Кузнецовым?

— Ага.

— То-то я думаю, почему ты в школу с ними ездишь.

— А ты где живешь?

— На Патриках.

— Где? — я не понимаю ее ответ.

— На Патриарших прудах. Это в центре Москвы.

Мне это название кажется смутно знакомым, и я быстро вспоминаю.

— Патриаршие пруды — это те самые, которые в «Мастере и Маргарите» Булгакова?

— Ага, они.

— И как там? Все, как писал Булгаков? — я улыбаюсь.

— Не совсем. Трамвайных путей там нет и никогда не было. Так что непонятно, как и где Аннушка могла разлить масло. — Оля смеется в ответ. — А ты что же, никогда не был на Патриках?

— Неа, я в Москве вообще кроме Красной площади и пары мест вокруг нее нигде не был.

— Да ладно! — Оля чуть не подпрыгивает на месте. — Самойлов, ты же тут уже почти два месяца!

— Угу. Но все некогда, да и особо не с кем сходить.

— А с соседями по Золотому ручью в свободное от учебы время ты не выбираешься никуда?

— Нет. — Я пожимаю плечами. — Нас связывают только поездки до школы и обратно в поселок.

— Слушай, но ты должен обязательно увидеть Патрики! Это же священное место! Давай я, что ли, тебе покажу?

— А ты можешь? Я правда был бы очень рад!

— Да без проблем. Хоть завтра. Или в воскресенье. У меня выходные свободны.

— Можно и завтра, по воскресеньям у меня английский, — я снова ей улыбаюсь.

Оля очень милая девушка. Светло-русые волосы падают до плеч, открытый добрый взгляд серых глаз, широкая улыбка. Она невысокая и очень худенькая. И как-то не совсем вписывается в компашку мажоров, которыми наполнена школа. Вот и сейчас в отличие от всех девушек в платьях и на лабутенах, она одета в джинсы и кеды.

— Слушай, можно я тебе задам вопрос? Заранее извини, если он покажется бестактным, — Оля немного смущается.

Я пожимаю плечами:

— Задавай.

Она в стеснении закусывает губу: