Холодная кровь

После всего, что случилось, мы стали жить с ним одной семьей. Это очень серьезный шаг. Я счастлива. Наверно. Гостей у нас не бывает, поскольку я не общаюсь ни с мамой, ни с Кэт, ни с кем другим. Мне казалось, за то время, что мы с Максом встречались, я хорошо изучила его, но жить вместе – это совсем другое дело. Его почти не бывает дома с раннего утра до позднего вечера. «Дела делаю», – говорит он. Я никогда не спрашиваю, что у него за дела. Идиотизм, да? Даже сейчас, когда я пишу это и смотрю на написанное… В общем, дура я, что не спрашиваю. Когда мы вместе работали в кафе, я полагала, что именно этим он и зарабатывает на жизнь. Но там он был занят лишь частично. И у него всегда при себе есть деньги, немалые деньги, – как, например, тот рулон купюр, которыми он расплатился за машину в Блэкпуле. От продажи наркотиков, не иначе. Он связан с наркотиками, но сам их не принимает. И гордится этим. По большому счету он и спиртное не употребляет. Его единственная слабость – книги. Мы пять раз гоняли машину туда-обратно, пока перевезли сюда с прежней квартиры все его книги. И он не позволил, чтобы я вытащила их из коробок. Они все так и стоят по стенам в нашей спальне, с пола до потолка.

Когда мы въехали в новую квартиру, выяснилось, что от нее только один комплект ключей. Я попросила Макса, чтобы он сделал еще один, но он сказал, что ключи от квартиры никому не доверит. Сказал, что много лет стоял в очереди на муниципальное жилье и от одной квартиры уже как-то отказался. А эта ему понравилась из-за решеток на окнах.

Уходя из дома, ключи он забирает с собой. Я никуда не могу отойти. Мне приходится сидеть дома. Пустяки. Я знаю, что он меня любит.

Он хочет, чтобы я всегда ждала его дома.

Глава 30

Воскресенье, 20 августа 2017 года

Сегодня утром, когда я загружала в стиральную машину грязное белье, меня окликнул Макс. Я пришла на кухню. Смотрю, входная дверь открыта, а на пороге, держа руки в карманах, стоит маленький мальчик-мулат с одного из верхних этажей. На вид ему лет пять, не больше.

– Этот пацан почему-то требует, чтобы ему дали тост, – сказал Макс.

– Она угощала меня на днях. – Мальчик ткнул пальцем в мою сторону. У него были пухлые щечки и на голове – курчавая шапка сияющих волос сочного каштанового цвета. Вид самоуверенный, и для пятилетнего ребенка одет он был просто роскошно – джинсы, ярко-синяя футболка «Адидас», дорогие кроссовки. – Можно мне с тем джемом?

– То есть пацан, у которого обувь дороже, чем у меня, жрет мои продукты? – возмутился Макс.

– Вон у вас на столе целый батон. Жалко, что ли, отрезать кусочек?!

Мальчик, даром что маленький, не давал Максу спуску. Они оба стояли набычившись – у каждого грудь выпячена, подбородок вызывающе задран, руки вытянуты.

– По-твоему, у меня тут столовка? Вали отсюда. – Макс пинком захлопнул дверь. Через матовое стекло с ледяным узором я видела силуэт мальчика. Он постоял еще немного и ушел. Макс, качая головой, снова сел и взял газету.

– Это было только раз, – объяснила я. – Дети из этого дома… они целыми днями слоняются на парковке. Среди них есть совсем малыши – по три-четыре года. Матери, наверно, выгоняют их с утра на улицу…

Макс поднял голову от газеты, и я, увидев злость в его глазах, умолкла на полуслове.

– Это потому что матери у них проститутки, Нина. По-твоему, они должны сидеть дома, смотреть по видео диснеевские мультики и слушать, как их матерей трахают за стенкой? А я должен целыми днями надрывать задницу, чтобы кормить их гаденышей?

Он откусил тост и сел, ожидая ответа. У меня затряслись поджилки.

– Просто я на днях выносила мусор, а он ждал под дверью, когда я вернулась. Попросил воды и заплакал, сказав, что голоден… – Я утаила от Макса, что я также дала по тосту одной девочке и еще одному мальчику.

Силуэт мальчишки снова появился за дверью, и его маленькие ладошки зашлепали по матовому стеклу.

– Пожалуйста, я хочу тост… ну пожа-а-алуйста, – захныкал он.

Макс отшвырнул газету и встал. Я отшатнулась, но он прошел мимо меня и рывком открыл дверь.

– Передумал? – спросил малыш, глядя на Макса с нагловатой ухмылкой.

Макс схватил из раковины миску для мытья посуды с грязной водой и вылил помои на голову мальчику. С того нахальство как рукой сняло, он заревел. К его волосам и футболке липли чайные и кофейные опивки, а также остатки лапши, что мы ели минувшим вечером. Макс бросил миску в раковину, наклонился и ударил мальчика по лицу. Тот с отвратительным глухим стуком упал на бетонный пол.

– Еще раз постучишься в мою дверь – убью. А потом убью твою шлюху-мать, – сказал ему Макс и захлопнул дверь. Он вытер руки о кухонное полотенце и сел за стол с газетой. Малыш плакал за дверью.

– За что ты меня так? – скулил он, и в его голосе слышалось столько недоумения и смятения, что мне хотелось открыть дверь, подхватить его на руки, прижать к себе. Но я словно одеревенела, боясь шелохнуться.

– Не стой, как истукан. Сделай мне еще чаю, – велел Макс угрожающе спокойным тоном.

Я повиновалась.