Холодная луна

Люси старательно демонстрировала внешнее спокойствие и выдержку («чертов сукин сын!»), тем не менее Кэтрин чувствовала: что-то в подсознании молодой женщины мешает ей сконцентрироваться на происшедшем. Классический защитный жест – скрещивание ног – свидетельствовал не о лжи, а о попытке выстроить барьер между ней и тем, от чего исходила угроза. Агент опустила свой блокнот.

– А что вы сейчас делаете в Нью-Йорке? – спросила она простым неофициальным тоном.

Люси объяснила, что приехала в отпуск. Как правило, они встречались с Бобом в Германии, где живут их друзья, но в четверг ей должны были вручать награду.

– За хорошую службу по обеспечению наших вооруженных сил?

– Да, именно так.

– Примите мои поздравления.

Люси улыбнулась, но мышцы у нее на лице дрогнули, и от Кэтрин не ускользнула эта едва заметная реакция.

Заметила она подобную реакцию и у себя самой. Муж Кэтрин Билл был награжден за мужество во время участия в перестрелке за четыре дня до гибели. Кэтрин вновь настроила себя на деловой лад.

Сочувственно покачав головой, она продолжила:

– Вы возвращаетесь в Штаты, и посмотрите, что происходит, – вы сталкиваетесь с негодяем, который хочет вас убить. Думаю, ощущения у вас должны быть крайне неприятными. В особенности после долгих месяцев, проведенных далеко от дома.

– Там вовсе не так уж плохо. Когда смотришь репортажи по телевизору, кажется, что там настоящий ад. На самом деле все не совсем так.

– И тем не менее… Создается впечатление, что вы неплохо справляетесь. Умеете не поддаваться трудностям.

Кэтрин лгала, так как, судя по поведению Люси, все обстояло как раз противоположным образом.

– В общем, да. Просто нужно выполнять свой долг. Ничего особенного. – Руки сжаты, пальцы переплетены.

– И чем вы там занимаетесь?

– Заправкой военно-транспортных средств.

– Важная работа.

Пожатие плечами:

– Думаю, да.

– И все-таки могу поклясться, что главная мечта – оказаться дома в отпуске.

– А вы когда-нибудь служили в армии?

– Нет, – ответила Кэтрин.

– В армии всегда нужно помнить правило номер один: никогда не упускай случая расслабиться. Даже если это будет просто выпивка в компании с офицерами или обычная болтовня.

Кэтрин продолжала вытягивать из нее информацию:

– Сколько военных будут награждать завтра на церемонии?

– Восемнадцать.

Было заметно, что Люси чувствует себя крайне неуютно. И Кэтрин задавалась вопросом: не кроется ли причина подобного ее состояния в том, что ей завтра предстоит выступать перед большим собранием? Некоторых людей публичные выступления пугают больше, чем прыжки с парашютом.

– И сколько человек будет присутствовать на мероприятии?

– Точно не знаю. Наверное, сотня. Может быть, две.

– А ваши родственники придут?

– О да! Все до одного. А потом у нас здесь будет прием.

– Как говорит моя дочь, крутая вечеринка, – заметила Кэтрин. – И что в меню?

– С меню никаких проблем! – воскликнула Люси. – Мы ведь с вами в Виллидж. Кухня будет итальянская. Зити,[11] скампи,[12] колбаса. Готовить будут моя мать и тетка. А я займусь десертом.

– Моя слабость, – призналась Кэтрин. – Сладости… Кстати, чувствую, что проголодалась. – И тут же, словно перебивая себя, воскликнула: – Ой, извините, отвлеклась! – С закрытым блокнотом она всматривалась в глаза собеседницы. – Вернемся к вашему нежданному гостю. Вы говорили, что заваривали чай. Наполняли ванну. И ощутили сквозняк. Пошли в спальню. Окно было открыто. О чем это я вас спрашивала? Ах да, было ли что-то еще, что привлекло ваше внимание?

– Нет-нет, ничего, – с прежней поспешностью ответила Люси, потом вдруг прищурилась. – Минутку. Знаете… кое-что было.

– В самом деле?

Кэтрин занималась тем, что обычно именуется «погружением». Она пришла к выводу, что Люси беспокоит вовсе не мысль о Часовщике, а что-то связанное с ее военной службой за рубежом и церемонией по вручению награды. Люси отвлекали именно эти мысли. И потому Кэтрин повернула беседу к теме ее службы и начала бомбардировать Люси вопросами в надежде снять психологические барьеры и позволить другим воспоминаниям выйти наружу.

Люси встала и прошла в спальню. Ни говоря ни слова, Кэтрин проследовала за ней. К ним присоединилась и Амелия. Люси оглядела помещение.

Осторожно, осторожно, говорила себе Кэтрин, главное не помешать. Люси что-то ищет. Кэтрин молчала. Слишком сильный напор и обилие вопросов на данном этапе могут только навредить. Основное правило в работе со смутными воспоминаниями состоит в том, что их можно вывести на поверхность сознания, но вот раскрутить их бывает крайне сложно. И потому самыми главными составляющими становятся наблюдение и слушание. Слова начинают мешать.

– Меня встревожило что-то еще, кроме открытого окна… А знаете что? Вспомнила. Когда я чуть раньше вошла в спальню в поисках того, что тикает, я не смогла увидеть комод.

– Почему же это было так необычно?

– Потому что, уходя в спортзал, я искала солнечные очки и взглянула на комод. Там они как раз и лежали, и я их забрала. А потом, услышав тиканье и заглянув в спальню, я не увидела комода, потому что была открыта дверца стенного шкафа.