Холодная луна

Райм попросил Тома поставить следственные документы на специальный вращающийся пюпитр перед ним и стал читать их страницу за страницей. Как часто бывает в подобных тупиковых случаях, записи в бумагах делались разными людьми и разным почерком, так как расследование переходило от одного детектива к другому. И чем дальше в прошлое уходило преступление, тем все меньше энергии вкладывалось в работу над его раскрытием. В отчете по осмотру места преступления говорилось, что не было обнаружено практически никаких следов — ни следов ног, ни отпечатков пальцев, ни пустых гильз (смерть наступила от двух выстрелов в голову, пули от вездесущего пистолета 38-го калибра; проверка оружия, взятого у Бейкера и других полицейских из 118-го, не выявила никаких баллистических соответствий).

— У тебя есть список вещей, обнаруженных на месте преступления? — спросил он Амелию.

— Да. Давай посмотрим, — ответила она, поднимая лист с описью. — Я прочту.

Райм прикрыл глаза, чтобы лучше представить перечисляемые вещи.

— Бумажник, — прочла Сакс, — ключ от гостиничного номера в «Сент-Реджис», ключ от мини-бара, ручка, карманный компьютер, упаковка жевательной резинки, небольшой блок бумаги с надписью «мужская туалетная комната» на верхнем листе. На втором листе слово «шардонне». Вот и все. Главным следователем по делу проходил Джон Репетти из Отдела тяжких преступлений.

Райм отвел глаза в сторону. Он явно о чем-то серьезно задумался. Потом снова взглянул на Амелию:

— Что?

— Я сказала, что делом занимался Репетти. Мне ему позвонить?

Выдержав короткую паузу, Линкольн Райм ответил:

— Не надо. Ты должна будешь сделать кое-что еще.

* * *

В него вселился дьявол.

Слушая в наушники не очень качественную хрипловатую запись композиции блюзмена Демона Джефферсона «Присмотри, чтобы мою могилу содержали в чистоте», Кэтрин Дэнс в отчаянии взирала на раздувшийся чемодан, который просто отказывался закрываться.

И купила-то она только две пары туфель, несколько рождественских подарков… ну, хорошо, три пары туфель, но одна пара почти что тапочки. Они не считаются. Ну, свитер. Вся проблема, конечно, в свитере.

Она вытащила его. И снова попыталась закрыть чемодан. Застежки застыли на расстоянии нескольких дюймов друг от друга и дальше не двигались ни в какую.

Нет, определенно этот чемодан одержим дьяволом.

Так не пойдет. Кэтрин нашла пластиковую сумку для белья и переложила туда джинсы, костюм, папильотки, чулки и чертов громоздкий свитер. И вновь вернулась к чемодану.

На сей раз щелчок — и все на месте.

Никакого экзорциста не потребовалось.

Зазвонил гостиничный телефон, и портье сообщил, что к ней гость.

Как раз вовремя, с раздражением подумала она.

— Пусть войдет, — ответила Дэнс, и пять минут спустя Люси Рихтер уже сидела на маленькой кушетке в номере Кэтрин.

— Хотите чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, я совсем ненадолго.

Кэтрин кивнула на маленький холодильник:

— Мини-бары придумал, несомненно, сам сатана. Ему же принадлежит изобретение шоколадных конфет и чипсов. Они мой самый главный смертный грех. Да, и к тому же сальса за десять долларов.

Люси, которой, судя по всему, никогда в жизни не приходилось считать калории и граммы жира, рассмеялась.

— Я слышала, его поймали, — перевела она разговор на другую тему. — Мне сообщил полицейский, охранявший мою квартиру. Подробностей я не знаю.

Кэтрин объяснила девушке ситуацию с Дунканом, рассказала ей о его невиновности и о коррупционном скандале в нью-йоркской полиции.

Люси удивленно покачала головой, услышав новости, затем оглядела маленькую комнату, сделала несколько замечаний по поводу гравюр на стенах и вида из окна. Главными составляющими пейзажа были копоть, снег и вентиляция.

— Я пришла, просто чтобы поблагодарить.

Нет, вовсе не поэтому, подумала Кэтрин, а вслух произнесла:

— Вам ни к чему меня благодарить. Это наша работа.

Она заметила, что Люси устроилась на кушетке поудобнее, откинувшись на спинку, расслабив плечи, но не опустив их. «Значит, — решила Дэнс, — меня ждет какое-то признание».

Она понимала, что лучше не нарушать молчание и позволить девушке самой дозреть.

— Вы занимаетесь психологическим консультированием? — спросила наконец Люси.

— Нет. Я всего лишь полицейский.

Кэтрин уже привыкла к тому, что многие подозреваемые в ходе допросов или после них начинают делиться с ней воспоминаниями о каких-то своих нравственных промахах, говорят о ненависти к родителям, ревности к братьям и сестрам, обмане супругов, о радостях, горестях и надеждах. Они рассчитывают получить совет и наставление. Но она не психоаналитик. Она полицейский, мать и эксперт по кинезике, и все три упомянутые роли требуют от нее хороших навыков в пренебрегаемом в наше время искусстве слушания.

— С вами так легко разговаривать. Я подумала, возможно, я могу спросить ваше мнение по одному вопросу.

— Ну конечно.

— Вы служили в армии?

— Нет, но муж служил. Продолжайте.

— Я не знаю, что делать, — призналась Люси. — Сегодня мне будут вручать награду, о которой я вам говорила. Но есть одна проблема.