Холодная сталь

– Будь спокоен.

– Хотелось бы, но пока не могу.

– Будут еще указания?

– Завтра ты должен нанести визит в камеру предварительного заключения.

– А что я там забыл? – поинтересовался Василий.

– Надо завизировать почтение уголовному авторитету по кличке Соломенный. Три месяца назад он был арестован вашей прокуратурой.

– Верно. Я сам его и арестовал, голубчика, – похвастался Мохов.

– Жаль, что при аресте Соломенный не сказал тебе, что связан с «Азией».

– Неужели? А ты откуда об этом знаешь?

– У службы безопасности много каналов тайной информации.

– И что же я должен выпытать у Соломенного?

– Он слишком мало знает для того, чтобы рассказать новое об «Азии». Нам достаточно того, что он знаком с главарем «азиатов» – Александром Драковым. Пусть даст мне положительную рекомендацию…»

– Черта с два, легавый, ты от меня добьешься какой-нибудь помощи! – взвизгнул Соломенный.

Мохов и Соломенный находились в тюремной камере, воздух в которой был пропитан запахом мочи и карболки. «Авторитет» сидел на железном стуле, привинченном шурупами к полу, сложив руки на коленях, а Василий не спеша расхаживал вокруг него.

– Успокойся, придурок, ты ведь даже толком не знаешь, чего я у тебя прошу, – спокойно сказал Мохов. – Я не хочу, чтобы ты кого-то заложил. Мне нужно лишь прикрытие для одного человека.

– Чтобы я легаша прикрыл? – злорадно усмехнулся Соломенный. – Я уже прикрывал легавых. Простыней в морге.

Каждую секунду уголовник ожидал, что Мохов заедет ему в ухо или под печень. Это ожидание и нарочитое спокойствие милиционера бесили его. Василий же нарочно затягивал паузу в разговоре. Ему хотелось, чтобы подследственный подольше пребывал «в дыму» – в растерянности.

– Ты неплохой чувак, Соломенный, – ласково заявил Мохов. – У тебя есть свой стиль…

– Хватит мне лапшу на уши вешать. Зачем позвал, гражданин следователь?

– Посочувствовать тебе, Соломенный.

– Ах, какой жалостливый легаш встретился, – криво улыбнулся уголовник.

– Представь себе. Через пару недель после твоего ареста мы арестовали десять спекулянтов фальшивыми алмазами и бриллиантами. Организация, которая обеспечивала тебе прикрытие, забеспокоилась масштабами арестов. Твои друзья решили выяснить причину провала.

– Ну и как, выяснили? – поднял голову Соломенный.

– Нет, и вряд ли выяснят. Однако в процессе бандитского расследования среди других авторитетов возникла идея о том, что ты, Соломенный, раскололся и заложил нам этих ребят.

– Бык цветной, мусор, – выругался «авторитет». – Все знают, что я не закладываю.

– То было раньше, – подошел Мохов к зарешеченному окошку и легонько постучал ногтем по мутному стеклу. – Но времена меняются и люди тоже. В криминальный мир пришли новые ребята, которые не признают прежних авторитетов. Версия о твоем предательстве всех устраивает. Суди сам…

– Судят в другом месте, начальник, – огрызнулся Соломенный.

– …До сих пор продажей и перепродажей фальшивых камешков на этой территории занимались ты и твои люди, – безмятежно продолжал Василий. – Но с недавних пор твою монополию здорово потеснили другие «авторитеты». Тебе такое, разумеется, не поправилось…

– А кому это могло понравиться! – взорвался Соломенный.

– Не ори, зек, а то быстро у меня резиновой палкой по зубам схлопочешь, – резко осадил его Мохов.

Плечи Соломенного поникли. Он начал нервно разглаживать левой рукой свои волосы соломенного цвета, благодаря которым за ним навеки закрепилась его кличка.

– …И вот ты крупно погорел, кретин, – вернулся к прерванной мысли Василий. – Мы загребли тебя и, если верить Уголовному Кодексу, ближайшие несколько лет солнышко тебе будет светить по расписанию. Ты думаешь, что это плохо?

– Представь себе, гражданин начальник, я думаю именно так, – кивнул Соломенный.

– И ты крупно ошибаешься, бомбист, – с издевкой заявил Мохов.

– Это еще почему? – резко вскинул голову Соломенный.

– Потому что самые крупные неприятности еще ждут тебя впереди. И никто иной, как твой покорный слуга, обеспечит их тебе в самое ближайшее время. Я пущу слух среди твоих бывших корешей, что это именно ты раскололся на допросах после ареста и заложил остальных бомбистов. И что только благодаря тебе эти подонки через две недели после того, как мы тебя взяли, оказались тоже за решеткой.

– Не поверят тебе, мент поганый, – шевельнул губами Соломенный.

– Еще как поверят! И ты сам все прекрасно понимаешь. Поверят, потому что каждому будет выгодно поверить! После таких крупных провалов, как этот, «авторитетам» необходим козел отпущения. Ты идеально подходишь для роли «мешка». А теперь угадай – сколько дней ты еще проживешь после того? Кто защитит тебя от пера в бок, когда тебя переведут мотать срок в зоне? Мать твою…

– Ладно, мусор, взял меня на пушку, и хорош, – уставившись в пол, пробормотал Соломенный. – Чего хочешь?

– Маленькой помощи.

– Что гарантируешь взамен?

– Что не буду портить тебе жизнь и замкну рот на замок. Я не пускаю никаких слухов – и ты живешь еще несколько лет.

– Если я засвечусь на сотрудничестве с тобой, мне все равно крышка, – с сомнением проговорил Соломенный.