Холодная сварка, или Ближе, чем секс [СИ]

Финик из тех, кто всегда держит нос по ветру. Он как рыбка прилипала — вертится только вокруг сильных и хищных, оказывая мелкие услуги за возможность быть причастным и полезным, а значит — и в безопасности. Моего хомячка ранее он не замечал — омега финикам не интересна. А тут вдруг здороваться начал. Вовик внимания не обратил — а я отследила и отметила как первый звоночек. И потому совсем не удивилась, когда дня через три Финик на перемене перед математикой вдруг подсел к моему хомячку и попросил объяснить простенькое уравнение из домашки. Хомячок удовольствия не выказал — оторвали от книжки! — но таки объяснил, даже не пришлось вмешиваться. Хорошо, что он такой безотказный, иногда полезно. И доверчивый — ни на секунду не усомнился в том, что Финик действительно не понял тот примитивный интеграл. Ха! Это Финик-то! Который до нашего тандема сам решал математическую домашку и контрольки для сильных класса сего.

Хомячок объяснил — и забыл. А я не забыла — потому что отлично знала: это только начало! И заранее радовалась.

Так и получилось — уже на следующий день Финик подсел к Вованчику с куда более сложной задачкой, на которую перемены не хватило. Задержались после урока и почти час с пеной у рта высчитывали угол поворота системы координат по двум точкам, то и дело переходя на крик и буквально вырывая друг у друга из рук несчастную планшетку. Вовик настолько увлёкся, что мне даже помогать не пришлось или там подсказывать — сам решил, на чистом адреналине, кто бы мог подумать. На следующий день Финик ждал нас у проходного турникета, прямо у будки охранника, и разулыбался как родному брату, с которым год не виделся. И опять с планшеткой.

Тут Вованчик попытался отбрыкаться — типа некогда — но я была начеку и не позволила. Нам нужны друзья-приятели! Не в нашем положении разбрасываться тем, что само плывёт в руки — ничего, на безрыбье и с паршивой овцы что-нибудь урвать можно. Друг, даже самый плохонький, всё лучше, чем полная изоляция. Вдалбливала это аккуратно и непрестанно — хомячок ни малейшего энтузиазма не выказал и, похоже, так и не согласился, но очень скоро капитулировал. Как всегда. Хорошо, что он такой податливый да сговорчивый.

Теперь Финик сидит с нами рядом — Вованчика, ранее занимавшего два последних стола в ряду у окна, это напрягает, он привык быть один. Но терпит, с обречённой покорностью вечной жертвы — иногда у меня просто руки чешутся как следует его треснуть уже за одну вот эту вечную и непрошибаемую покорность! Будущий мужчина, блин, защита и опора! Но сейчас подобное смирение мне только на руку. Да и Финик — умница, не могу не отдать ему должного: смотрит на моего хомячка исключительно снизу вверх, чуть ли не в рот заглядывает, постоянно спрашивает совета и интересуется мнением по любому пустяку. Манипулятор, конечно, кто спорит! Но сейчас наши цели совпадают, такое обращение со стороны одностадника — то, что доктор прописал для развития и укрепления хомячьего самоуважения, в данное время пребывающего в зачаточном состоянии.

Хомячок пока что ведёт себя как самый настоящий хомячок — теряется и мямлит, в большинстве случаев откликается вялыми невнятными междометиями, но постепенно проникается. Уже не шарахается и не замыкается в себе, как было поначалу, уже иногда даже отвечает. Это вовсе не начало большой мужской — с людьми, подобными Финику, ничего такого невозможно по определению, ибо они беззастенчивые эгоисты и приспособленцы и оценивают окружающих исключительно с точки зрения полезности и бесполезности, но для демонстрации и подтверждения нового социального статуса моего оболтуса в школьном серпентарии — очень даже.

Не знаю, насколько хорошо понимает сам Вовессуалий всю внутреннюю гниль сладкоголосого сморчка, но даже если не хватит понимания — паранойя поможет. Он не верит никогда и никому — значит, и Финику не поверит, во всяком случае, не поверит сразу, что даёт нам необходимое время. Вернее, не нам — одноклассничкам. Пусть видят и впечатляются. И запоминают.

Если бы еще и сам Вовенций ценил да запоминал… но как же, дождешься от такого! Чего разумного от него днём с огнём, а вот на глупость какую — это всегда пожалуйста.

Вот сегодня, к примеру, у меня было довольно неприятное пробуждение — ночью, во мраке и холоде осеннего парка, когда фонари виднеются далеко-далеко, и лишь ритмичный хруст гравийной дорожки под ногами, и сиплое дыхание вырывается из пересохшего горла.

Этот кретин встал на три часа раньше будильника и погнал на дальнюю типа пробежку по всему парку. Доказать типа кому-то что-то. Идиот! Самоубийца хренов!!! При его весе бег противопоказан категорически, страшная нагрузка на сердце! Каждый лишний килограмм жира — это триста километров дополнительных капилляров! Попробуй, погоняй кровь по такой-то системе, да ещё и под нагрузкой — никакое сердце не выдержит! Сразу не скопытился с инфарктом лишь потому, что организм молодой, ткани эластичные, а будь чуток постарше — и кранты! Но всё равно опасно, а он — даже не размявшись толком! Болеть же потом у придурка всё будет!