Холодная сварка, или Ближе, чем секс [СИ]

Впрочем, поздно уже, момент упущен. Мы за углом, в узком тупике между глухой стеной школы и её же забором. Камер тут нет, все это знают и бегают на разборки и на покурить недозволенное. Не все же такие наглые, как Борода и его компашка.

А главное паскудство — ведь с самого начала выпустил эту из подсознанки, куда загнал было перед физрой: по её милости страдаем, вот пусть и расхлёбывает. Опять же — агент, всякие хитрости знает, наверняка может всех этих уродов одной моей левой, вот пусть и покажет на деле приёмчики, о которых столько распиналась. Но эта стерва и пальцем не шевельнула, пока нас тащили. Блин, мне даже захотелось, чтобы избили, чтобы и ей ощутить, ей ведь тоже больно, когда нас бьют! Наверняка больно. А главное — непрестижно. Негламурно с побитой морденью ходить. Неприлично.

Ненавижу!

Но обошлось, ни разу не ударили. Так, дымом в лицо, у натурели очень противный дым, куда там обычным электронным. К стенке притиснули (мажется стенка, пиджак придётся чистить). Ну и погнусавили в своё удовольствие всяко-разного:

— Ты всегда был бабой, а теперь окончательно сдал своё тело напрокат какой-то старой шлюхе! Это ведь ты там сейчас, да? Прячешься там, да? Что мы делаем со старыми шлюхами, которые прячутся в жирных уродах? Мы их наказываем! Правда, ребята? По-мужски. Тебе ведь этого хочется, правда? Чё лыбишься, курва?

Самое смешное, что как раз таки и не лыбился. Всё пытался выдавить угодливо-жалкую улыбочку, которая всегда помогала побыстрее отделаться. И не мог. Не получалось. Страшно не было, только противно. До тошноты. Скулы сводило, словно от оскомины, и вместо тщательно отрепетированной жалкой улыбочки выходил какой-то кривой оскал.

И тут моя стерва моею же рукой снова достаёт из нашего кармана телефон. Медленно так достаёт. В вестернах шерифы таким плавным тягучим движением тянут из кобуры свой верный кольт. На этот раз мобила включена уже, и не просто, а на трансляцию в сеть, мигает призывненько иконкою подтверждения — запись идет прямо на сервер, беспарольно для всех желающих.

И вот достаёт она эту мобилу, даёт полюбоваться иконкой всей этой шобле, чтобы прониклись, и наводит, значит, на них камеру, с нехорошей такой ухмылочкой (чувствую, как растягиваются губы). Словно прицеливается. И говорит сладким-сладким таким голосочком, аж обзавидовался и подумал, что надо будет обязательно засейвить да скопипастить на будущее:

— Ай-яй-яй, Георгий Вячеславович… Вам ведь на той неделе восемнадцать стукнуло, да? Ню-ню. Сексуальные домогательства, да к тому же приставание к несовершеннолетнему, с отягчающими, в публичном месте, где могут быть дети, да ещё при свидетелях… Паскуднейшая статья, Георгий Вячеславович, препаскуднейшая, я бы даже сказала…

Как-то они сразу поуспокоились. Руки отдёрнули, словно мы заразные. Отшатнулись даже, разом все этак. Сказали только что-то в том смысле, что вали, мол, отсюда. И побыстрее. Даже под зад напоследок не пнули.

Всё же иногда и от неё польза бывает, от этой.

Глава 14 78 сутки. Отчет арендатора. Начало

Иногда сама себе дивлюсь… Нафига мне всё это? Три месяца позади, осталось почти столько же, ну, чуть больше, и — прости-прощай, мой случайный друг Вовка, мы странно встретились и странно разойдёмся. Живи как хочешь, парься сам со своими траблами, у меня и собственных выше крыши. Так нет же — лезу чего-то, суечусь, дурью маюсь… И нечего валить на профессиональный долг врача, я тут не врач, а пациент, так что скорее уж профессиональная деформация, ей на статусы фиолетово. Или это что-то типа мыслеотчёта, которого, возможно, оказалось недостаточно для того, чтобы полностью загрузить моё слишком деятельное сознание? Привычка сначала прыгать, а думать после — скверный помощник, когда прыгать нечем.

И особенно скверно приходится, когда исчезают внешние проблемы и остаются только внутренние…

После того как шеф навестил школу, со всеми учителями у нас отношения просто замечательные, нечто вроде улыбчивого и сверх меры деликатного нейтралитета, даже Хамлет не рискует нам досаждать, ему, похоже, очень доходчиво объяснили всю неверность его изначального поведения. И значить такое может только одно — в пушку директорское рыльце, ох и в пушку! Имеются рычаги. Впрочем, чтобы у Конторы — и не было рычагов? Шутить изволите.

Мамаша Финика (вот яблочко от яблоньки!) безуспешно пыталась поднять общественность, грозила раздуть гранд-скандал с привлечением средств массовой информации и православных авторитетов; грозилась даже перевести сынульку в другую школу, подальше от скверны. Ну, со скандалом она погорячилась, кто ж ей даст-то? Журналистов и близко не подпустили, на специальной пресс-конференции объявив суть Проекта делом государственной важности и приравняв любое разглашение подробностей к измене Родине. Вот так просто. Хотите что-то узнать поконкретнее? Пожалуйста, под подписочку и предварительную психоблокировочку. Ах, не хотите… ну и правильно.