Холодная сварка, или Ближе, чем секс [СИ]

Она словно и не знает ничего о том, насколько опасен бывает окружающий мир. Мир, полный террористов, катастроф, пьяных водителей, отказавших тормозов, дрогнувших рук молодого хирурга и падающих с крыш кирпичей. Ну и что, что воин никогда случайно не попадёт под такой кирпич и всегда остановится в полуметре до — шнурки завязать. И кирпич пролетит мимо. Ириска не воин. Она — балерина.

Балерина на минном поле.

Беспечная солнечная бабочка.

Глава 32 180-е сутки. Отчёт теловладельца продолжение

Она ведь даже не смотрит влево-вправо, когда переходит дорогу!!! Ну и что, что на зелёный, ну и что, что зебра тут нарисована! А если за рулём вдруг какой наркоман-дальтоник окажется?! Что, если у него хобби такое — сафари на зебре?!

Пока она радостно танцует через широкий проспект на мою сторону, мне не до улыбок. Весь на нервах. Проспект, как назло, почти пуст. Вот когда начинаешь жалеть о том, что вечные пробки начала века остались в далёком прошлом. Через хорошую глухую мощную пробку ни один маньяк не прорвётся, она бы закупорила улицу надёжно. А тут — полупустой проспект, лети, кому не лень, дави, кого хочешь.

Вглядываюсь в снежную круговерть до рези в глазах. Внешне остаюсь спокоен, чтобы заранее не пугать и не душить излишней заботой, но ноги напружинены и готовность нулевая. Я успею. Всё, что потребуется. Подскочить, оттолкнуть с гибельной траектории, прикрыть собой, крикнуть. И главное — осознать и выбрать, что именно требуется. Вычислить оптимальный вариант. Принять решение. Исполнить. На это не будет потрачено ни единой лишней милисекунды. Я готов. Я всё знаю про этот паскудный мир, я шестнадцать лет готовился.

Уфффф.

Перешла.

Можно ненадолго расслабиться.

— Привет, Вау!

Это она сама придумала, про Вау. Смесь французского с нижегородским, как говорит моя стерва. В наши с Ириской прогулки она особо не лезет, хотя не одобряет категорически. Но насчёт Вау даже она не смогла ничего плохого сказать. Клёво у Ириски угадать получилось. Я ведь никому не говорил, почему так люблю старую футболку с WOW. Она сама догадалась. Или придумала.

Приятно.

Она вообще всё очень быстро понимает, моя Ириска. Даже то, что ей вовсе не говоришь. Вот сегодня, к примеру, — сначала привычно взяла меня за правую руку. Ага. Ту самую, которой я эспандер в кармане жму. И которую мне сегодня в спортзале чуть вообще не оторвали, тренер потом минут десять над плечом колдовал, разминая и заминая, и слова при этом говорил разные. Я даже заслушался и забыл, что больно.

Я ведь ей ни слова не сказал. Ни ползвука. Подумал даже с некоторым удовлетворением — пусть, мол. Плевать, что больно. Зато левая рука — здоровая и сильная — свободна остаётся. Что куда важнее, потому что если вдруг что… Но додумать не успел — Ириска словно почувствовала. Потанцевала вокруг, посмеялась. И словно бы случайно уже по другую сторону оказалась. Слева. И уже под левый локоть меня цапнула. Причем осторожненько так, словно проверяя.

Интересно, а ей бы понравилось быть Ириской? Хотелось бы надеяться, что понравилось бы не меньше, чем мне её Вау. Но — не хочу рисковать. Вдруг нет? Лучше не спрашивать. Безопаснее.

Вот бы узнать заранее…

Но нет. Лучше не спрашивать. Безопаснее. Если ты ничего не спрашиваешь и не просишь, то и на отказ нарваться не получится, правда ведь?

Над входом в парк — сосульки.

Огромные, страшные, остро заточенные — словно зубы готовой в любой момент сомкнуться пасти доисторического чудовища. Стараюсь незаметно ускорить шаг и побыстрее протащить Ириску под защиту купола. Ну и что, что за все восемнадцать лет существования парка ни одной из падающих сосулек (а их более двух десятков за это время упало, я узнавал!) не удалось пробить защитный экран-козырёк. Всё когда-нибудь случается впервые. И я бы очень не хотел стать той самой первой статистической погрешностью. И уж тем более бы не хотел, чтобы ей стала Ириска.

Пожилая кассирша улыбается нам, как старым знакомым. Даже вроде бы подмигивает. Мою взрослую карточку берёт без звука, и браслеты «всё включено» выдаёт едва ли не раньше, чем сканер опознаёт мои пальцы. А по-первости, помнится, брови вскидывала и губы поджимала. Чуть ли не вслух высказывала всяческие предположения о наглой безответственной молодежи, втихую развлекающейся по карточкам папаш.

Ничего, привыкла. Или по базе пробила, уж не знаю, а может, и подсадка моя с нею потолковала по свойски, как она умеет, или генерала своего натравила. Хотя это навряд ли — она наших с Ириской прогулок не одобряет, с какого бы перепугу ей стараться?

В гардеробе помогаю Ириске снять куртку. И могу наконец-то вручить подарок.

Ничего такого уж слишком личного или особенного. Цветок. Просто цветок. Хороший. Не фиалки, которые вянут ещё до того, как их успеваешь подарить. Не вычурная марсианская квириалла, которая тает при плюсовой. Не старомодно классическая роза, которую потом надо весь вечер таскать в руках, не зная, куда деть. Не пошлая мимоза, жёлтыми шариками которой усыпаны сегодня все дорожки.

Орхидея. С магнитной шлейкой-прищепочкой.