Холодная война против России

Наступил день прощания, я знал, что это скорее всего прощание с Панамой навсегда. Уже в самолете я записал: «Карибы! Это особый мир, как мир цирка, оперетты, трагического римского Колизея. Здесь все друг друга знают, чуть ли не родственники в каком-то колене. Слабость и уязвимость каждого карибского государства делают их руководителей хитрыми, ловкими и умными. Торрихос говорил, что быть руководителем крупной державы – нехитрое дело. Сила есть – ума не надо. Чем могущественнее держава, тем прямолинейнее, незатейливее и просто глупее бывают ее руководители. Я люблю карибских политиков за их детскую наивность, за их мелкие тактические обманы, за легкость «на подъем», за простоту и человечность в общении. Да мало ли за что еще! Я их люблю, и конец делу. Они стали частью моей жизни, лучшей ее частью. Я понимаю Грэма Грина, который тоже влюблен в Карибы и посвятил им столько книг. Я полюбил их 36 лет назад, когда познакомился с Раулем Кастро на борту «Андреа Гритти», и до сих пор не изменяю им и Мексике, моей постаревшей второй родине-матери.

Мне жаль расставаться с Карибами, их руководителями, кокосовыми поясами вдоль пляжей, душной жарой, невыносимой голубизной моря и чудесными жителями этого райского уголка, созданного природой… Пора вешать, как говорят профессиональные боксеры, перчатки на гвоздик. Своему правительству мы, в общем, никогда не были нужны. Оно и без нас все давно знало».

С какой бы миссией ни находился за рубежом наш брат, с оперативно-разведывательной или чисто дипломатической, противник, то есть спецслужбы США и других стран, все равно будет видеть в нем крайне нежелательную личность, опасного врага, все равно будет ставить наружное наблюдение, вести прослушивание его гостиничного номера, изводить провокационными звонками, давить, как говорят, на все мозоли. Даже если разведчик, известный американцам по какой-либо причине ранее, включался в состав официальных советских делегаций, все равно он «пользовался» особым вниманием и становился первой мишенью любых компрометирующих акций.

* * *

Возвращение на родину всегда бывает для разведчика праздником, ведь только под родным небом сбрасываешь с себя железные обручи повышенной настороженности, тяжелые вериги самодисциплинированности. Все существо против воли даже как-то рассупонивается, и душе просторно, она не съеживается в комок. Но на этот раз встреча с родиной не радовала. Все мои коллеги по разведке признавались, что работают, как заведенные куклы, действуют по ранее заданной самими себе программе. Я записал в те дни: «Мы едим, пьем, ходим на работу, моргаем, спим, не в полной мере понимая, что то государство, служению которому была отдана вся жизнь, рушится на глазах, и мы бессильны помочь Отечеству. Я не стыжусь, что служил величию и славе Родины. Мне стыдно, что среди моих соотечественников нашлось столько грошовых душонок, которые радуются крушению Родины, ее бессилию и немощи, выдавая их за добродетель».

С другой стороны, я ведь давно знал, что тектонические изломы в судьбе нашего народа неизбежны, что жить по-старому мы бы все равно не смогли. Своей дочери Ирине я за десяток лет до наших дней внушал, что ей придется жить в ином обществе, что она будет свидетельницей бурных социальных потрясений. Рождение в 1986 году внучки Натальи я воспринял как символ рождения новой, перестроенной жизни Родины. Но я был уверен, что накопленного общественного разума, цивилизованности должно было хватить, чтобы провести неизбежные перемены без потерь для народа, для миллионов и миллионов тружеников земли нашей. И в этом я ошибся.

1989-й, год крушения социалистической системы в Европе, стал одновременно и годом установления реального двоевластия в СССР. Б. Н. Ельцин постепенно превратился в лидера оппозиционных сил, противостоявших коммунистической партии. 27 марта состоялись первые выборы в новый, реформированный парламент – Съезд народных депутатов, из числа которых должен был быть выбран постоянно работающий Верховный Совет СССР. Выборы проходили впервые на многопартийной основе. В Москве гвоздем всей избирательной борьбы было противостояние двух кандидатов в депутаты: Б. Ельцина, сохранявшего пост первого заместителя председателя Госстроя, и Е. Бракова, генерального директора ЗИЛа, поддержанного официальными властями. Все недовольные политикой партии и правительства оказались в лагере Б. Н. Ельцина. Они выделялись своей многочисленностью, активностью, непримиримостью.