Холодная война. Свидетельство ее участника

Беседа Микояна с Джонсоном памятна мне и следующим казусом в моей дипломатической практике. Вернувшись в посольство из Белого дома, Микоян должен был тут же уезжать опять вместе с послом Добрыниным на встречу с императором Эфиопии Хайле Силассие, а мне поручил подготовить тем временем телеграмму в Москву с изложением его беседы с Джонсоном. На мой недоуменный вопрос: «Как я могу написать о беседе, на которой не присутствовал?» — Микоян вполне серьезно ответил встречным вопросом: «А ты разве не знаешь, что я ему мог говорить или что он мне мог говорить? Какой же ты дипломат?» Когда после встречи с эфиопским императором он прочел подготовленную мною довольно обстоятельную телеграмму о его беседе с американским президентом, то столь же серьезно сказал: «Ты, похоже, сидел под столом в Белом доме — так подробно и все правильно воспроизвел», — и подписал телеграмму без всяких исправлений. Секрет состоял в том, что Добрынин на ходу успел сообщить мне в двух словах об общей тональности беседы и, главное, назвать вопросы, которые были в ней затронуты; остальное домыслить больших трудностей не составило.

День похорон Кеннеди запомнился мне на всю жизнь, кроме прочего, трогательной сценой, фотографии которой обошли все американские издания: его маленький сынишка Джон отдает честь гробу с телом покойного президента. Запомнилась и такая деталь. При прощании с мужем, перед закрытием крышки гроба Жаклин сняла с пальца обручальное кольцо и опустила в гроб — жест, означавший обещание не выходить больше замуж. Сделала она это не демонстративно, но телеоператоры уловили этот момент. Через какое-то время стало известно, что Роберт Кеннеди до погребения тела брата извлек из гроба кольцо и потом вернул Жаклин, освободив ее тем самым от данного ею обещания. Впоследствии, как известно, она вышла замуж за греческого миллионера Онассиса, но счастья в новом браке не обрела. Наряду с фотографией маленького Джона, отдающего честь, сохранилась у меня и фотокопия рукописного письма Жаклин Кеннеди, которое она передала через посольство Хрущеву. Ниже воспроизводится русский перевод его текста:

«Белый дом, 1 декабря 1963 года

Уважаемый г-н Председатель-Президент

Мне хотелось бы поблагодарить Вас за то, что Вы прислали г-на Микояна в качестве вашего представителя на похороны моего мужа. Он выглядел таким расстроенным, когда подошел ко мне на прощальном приеме, и я была очень тронута. Я попыталась в тот день передать через него устное послание для Вас, но это был такой ужасный день для меня, что я не знаю, нашла ли я подходящие слова, которые имела в виду.

Поэтому сейчас в одну из последних ночей моего пребывания в Белом доме, в одном из последних писем, которые я пишу на бланках Белого дома, я хотела бы изложить в письменном виде свое послание Вам. Я направляю его только потому, что знаю, сколь сильно мой муж заботился о мире и сколь важное место в этой его заботе, в его мыслях занимали отношения между Вами и ним.

Он не раз цитировал в своих выступлениях Ваши слова: «В следующей войне оставшиеся в живых будут завидовать мертвым». Вы и он были противниками, но вы были едины в решимости не допустить, чтобы мир был взорван. Вы уважали друг друга и могли вести дела друг с другом. Я знаю, что президент Джонсон приложит все усилия к установлению таких же отношений с Вами.

Опасность, которая тревожила моего мужа, заключается в том, что войну могут начать не столько большие люди, сколько маленькие. В то время как большие люди понимают необходимость самоконтроля и сдержанности, маленькие люди иногда руководствуются страхом и гордыней. Если бы только в будущем большие люди смогли и дальше заставлять маленьких сесть за стол переговоров, прежде чем они начнут воевать. Я знаю, что президент Джонсон будет продолжать политику контроля и сдержанности и он будет нуждаться в Вашей помощи.

Я посылаю это письмо потому, что хорошо сознаю важность отношений, которые существовали между Вами и моим мужем, а также ввиду доброты, проявленной Вами и г-жой Хрущевой в Вене. Я читала, что у нее были слезы на глазах, когда она вышла из американского посольства в Москве после росписи в книге соболезнований. Поблагодарите, пожалуйста, ее за это.

Искренне,

Жаклин Кеннеди».

По правде говоря, прочтя это письмо, в котором ясно просматривается мысль о Джонсоне как продолжателе политики Кеннеди, вначале я подумал, что это было подсказано супруге покойного президента Макджорджем Банди или еще кем-то из помощников, перешедших к Джонсону по наследству от Кеннеди. Но знакомые Жаклин, которым у меня не было оснований не верить, сказали мне, что нет, письмо было написано ею без чьей-либо подсказки.

На этом, можно сказать, закончилась кеннедиевская глава в советско-американских отношениях — не очень продолжительная, но важная и яркая, богатая событиями и впечатлениями.

Что последовало дальше