Холодная война. Свидетельство ее участника

Однако американская сторона явно не торопилась вступать в переговоры с Советским Союзом. 27 января Никсон заявил, что он за переговоры по стратегическим вооружениям, но при условии, что они будут проходить «в соответствующем контексте». Такую же уклончивую позицию он занял и в состоявшейся 17 февраля беседе с советским послом Добрыниным, дав ясно понять, что начало переговоров по стратегическим вооружениям американская сторона увязывает прежде всего со свертыванием советской военной помощи Северному Вьетнаму. Один из первых исследователей истории переговоров по ограничению стратегических вооружений (ОСВ) Джон Ньюхауз писал по этому поводу: «Из двух президентов Линдон Джонсон был большим сторонником переговоров по ОСВ, подчас проявляя даже излишнее рвение. Ричард Никсон вначале проявлял подозрительность в отношении переговоров по ОСВ и был склонен рассматривать их как нечто стоящее только в том случае, если русские окажутся полезными в других вопросах, таких как Вьетнам или Ближний Восток». Подобной линии администрация Никсона придерживалась в течение нескольких месяцев, одновременно продвигая через конгресс решение о начале работ по созданию в США системы противоракетной обороны «Сейфгард» в расчете на то, что это явится сильным козырем на переговорах в СССР, когда они все же начнутся.

Между тем в США росли настроения в пользу скорейшего начала переговоров по ОСВ и против строительства системы ПРО. Создавалась ситуация, когда решение по программе «Сейфгард», причем в урезанном виде, удалось провести через сенат США лишь одним голосом председательствовавшего в нем вице-президента (что в практике случается чрезвычайно редко, в тех случаях, когда голоса сенаторов разделяются поровну). К скорейшему началу переговоров с СССР по стратегическим вооружениям подталкивали Вашингтон и союзники США. Под воздействием этих факторов Никсон и Киссинджер решили скорректировать позицию: не тянуть дальше с самим началом переговоров, а вместо этого «дозировать» продвижение на переговорах в зависимости не только от нахождения взаимоприемлемых решений по существу обсуждаемых вопросов, но и от «поведения» СССР в других вопросах, прежде всего опять-таки во вьетнамском.

ОСВ-1, начальный этап

Первый раунд советско-американских переговоров по ограничению стратегических вооружений начался в Хельсинки 17 ноября 1969 года. Перед отъездом на переговоры советскую делегацию, которую возглавлял заместитель министра иностранных дел В. С. Семенов, для напутственной беседы принял Л. И. Брежнев. Особых указаний по существу проблемы в дополнение к утвержденным директивам мы от него не услышали, но всем нам крепко запомнился его наказ «не забывать про Лубянку», то есть не выдать в ходе переговоров невзначай каких-то наших военных секретов. Это оказало сковывающий эффект, особенно на членов и сотрудников советской делегации от Министерства обороны СССР, которые и без того чувствовали себя на переговорах поначалу не очень уютно. За одним-двумя исключениями им впервые пришлось участвовать в переговорах с американскими представителями, к тому же по столь деликатным вопросам.

В этой связи вспоминается такой забавный эпизод. В первый день переговоров, перед началом официального заседания, в ходе знакомства членов двух делегаций друг с другом кто-то из американцев предложил в память об этой знаменательной дате поставить свои автографы на долларовых купюрах и чтобы каждый сохранил их в качестве сувенира. У меня эта сувенирная купюра сохранилась по сей день — на ней есть росписи всех членов американской делегации (Смита, Томпсона, Брауна, Нитце, Аллисона) и четырех гражданских членов советской делегации (Семенова, Плешакова, Щукина, Корниенко), но нет росписей двух военных членов делегации — Огаркова и Алексеева. Они уклонились.

Благодаря предостережению Брежнева насчет Лубянки в выигрыше оказались историки — будущие исследователи процесса переговоров по стратегическим вооружениям. Буквально каждое слово на этих переговорах (во всяком случае, до второй половины 80-х годов) стенографически фиксировалось, и все это сохранилось в архивах.

Что касается существа дела, то обе делегации прибыли на первый раунд переговоров без каких-то конкретных предложений по ограничению и сокращению стратегических вооружений. Это было впереди. Первый же раунд носил скорее «пристрелочный», исследовательский характер: обе стороны прощупывали готовность друг друга воспринять принцип паритета, другими словами — готовность каждой из сторон признать наличие у другой стороны способности нанести ей уничтожающий удар в ответ на ядерное нападение.