Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Около 22.00 Лумумба, Окито и Мполо в наручниках были посажены на заднее сидение автомобиля. За рулем сидел Франс Вершер, бельгийский советник главного инспектора полиции Катанги, рядом расположился Гат. Вскоре машина тронулась, она была четвертой в колонне из четырех лимузинов и двух джипов с конвоем, которые шли сзади. В трех передних машинах сидели Чомбе, министр внутренних дел Годфруа Мунонго, министр общественных работ Габриэль Китенге, министр финансов Жан-Батист Кибве, комиссар полиции Элизабетвиля Пиус Сапве. Когда через 45 минут прибыли на место, там было уже все готово. Небольшой участок лесистой саванны был очищен от травы и освещался фарами полицейских машин, приехавших раньше. Стояла наготове расстрельная команда – 8 солдат и 9 полицейских. Рытье могил не заняло много времени: грунт был песчаный, мягкий. Все пассажиры, кроме пленников, вышли из машин, осмотрели поляну, подошли к могилам. Мунонго и Кибве оживленно переговаривались и шутили, остальные молчали, Китенге нервничал, курил одну сигарету за другой.

Лумумбу, Мполо и Окито вывели из машины, Вершер снял с них наручники. «Вы собираетесь убить нас, не так ли?», – спросил его Лумумба. «Да», – последовал ответ. Лумумба воспринял это спокойно и с достоинством. Вершер объявил пленникам, что их расстреляют, и предложил помолиться перед смертью. Они отказались. Первая группа из двух солдат и двух полицейских заняла позицию. Вершер подвел Окито к дереву. «Я хочу, чтобы позаботились о моей жене и детях в Леопольдвиле», – сказал Окито. «Ты в Катанге, а не в Лео», – прозвучало в ответ. По команде Гата раздался залп, и Окито упал замертво, его тотчас бросили в могилу. Настала очередь Мполо. Вторая расстрельная группа сработала четко. Лумумба был последним. Вершер прислонил его к дереву, сам он передвигался с трудом и едва держался на ногах от побоев. Третья расстрельная группа патронов не жалела и буквально изрешетила пулями бывшего главу правительства. Он погиб в возрасте 35 лет, на 201-й день конголезской независимости.

Следующее утро 18 января выдалось для Мунонго тревожным и хлопотным. Ему сообщили, что недалеко от места расстрела замечено подразделение «голубых касок». Появились они там неспроста. Шахтеры из расположенного неподалеку горняцкого поселка слышали ночью стрельбу. С рассветом они направились в направлении, откуда звучали выстрелы и наткнулись на свежие могилы. Из одной торчала направленная вверх человеческая рука. Впоследствии выяснилось, что это была рука Лумумбы. Полицейские не учли, что песчаный грунт имеет свойство быстро проседать.

Полиция немедленно оцепила район, а в министерстве внутренних дел было созвано срочное совещание. Комиссар полиции Катанги бельгиец Жерар Соет обвинял Мунонго и Вершера в неспособности «справляться с делами, которые требуют спокойствия и холодного расчета», говорил об угрозе привлечения к суду за военные преступления. Решили, что Вершер и Соет должны избавиться от трупов «раз и навсегда, чтобы не осталось никаких следов». Соет, энергичный полицейский с 15-летним стажем работы в Конго, вызвался возглавить операцию, призвав в помощь брата Мишеля, инженера департамента общественных работ.

Тем временем новость о доставке Лумумбы и его товарищей в Катангу быстро облетела мир. По Элизабетвилю поползли упорные слухи о том, что Лумумбу «прикончили». Белые поселенцы «отмечали» это событие, распивая шампанское в ресторанах. Радио Катанги сообщило, что «предатель Лумумба» доставлен в Элизабетвиль по «просьбе президента Касавубу и с согласия правительства Катанги» и изолирован в безопасном месте[469].

Вечером 18 января на место расстрела прибыли Вершер, Сапве, Жерар Соет и 9 полицейских. Тела выкопали, завернули в ткань и погрузили в кузов грузовика. Вершер, Соет и трое конголезцев направились на грузовике в Кисангу, город в 220 км на восток от Элизабетвиля. Вождем в тех местах был единокровный брат Мунонго. Не доезжая Кисанги, остановились, сорвали с тел ткань и сбросили их в наспех вырытую яму за муравейником.