Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Ставшие актуальными после убийства Лумумбы радикальные сценарии развития конголезского кризиса не реализовались. План создания «африканского командования» в Конго остался на бумаге. Не получив прямой военной помощи от СССР, Гизенга вынужден был пойти на компромисс с леопольдвильскими властями, согласившись войти в правительство «национального примирения». Убийство Лумумбы не изменило намерение Хрущева не предпринимать шагов по эскалации конголезского кризиса. Советский лидер пытался компенсировать неудачи в Конго и сохранить репутацию наиболее последовательного борца против колониализма и империализма наращиванием пропагандистской кампании против Дага Хаммаршельда и операции ООН в Конго. Здесь у Советского Союза был сильный козырь – сохранение «независимой» Катанги.

Битва за Катангу

После формального замирения Гизенги с властями в Леопольдвиле главным «нервом» конголезского кризиса стала отколовшаяся Катанга. Создание коалиционного правительства не усилило позиций СССР в Конго, и он не мог оказать существенного влияния на урегулирование катангской проблемы. Кто и как справится с катангским сепаратизмом? Или Чомбе все же удастся отделить провинцию от Конго? От этого зависело не только будущее страны. В Катанге решалась и судьба советского присутствия в «сердце Африки».

Операции «Рампанч» и «Мортор»

Для Адулы решение проблемы катангского сепаратизма было делом архиважным, вопросом политического выживания. Это обстоятельство отметили авторы аналитической записки американских спецслужб о положении в Конго: «Если Адуле в короткие сроки не удастся реинтегрировать Катангу, его отстранят от власти экстремисты. То же самое случится, если он проявит уступчивость и пойдет на примирение с Чомбе на условиях последнего. Очевидно, что его позиции существенно укрепятся не только в отношении политических противников из стэнливильского правительства, но и в отношении Чомбе, если ему удастся показать, что у него есть доступ к значительным финансовым ресурсам, военным поставкам и зарубежной помощи, коими не обладают другие конголезские политики»[624]. Выступая с программной речью в парламенте 2 августа, Адула заявил: «Ни Чомбе, ни некоторые его министры, ни Юнион Миньер, ни бельгийцы, стоящие за отделением Катанги, не помешают конголезцам восстановить историческую территорию страны»[625].

Катангская «заноза» сильно досаждала и Хаммаршельду. После того как СССР фактически оказался вне конголезской игры, у ООН появилась большая свобода рук. Хаммаршельд не без оснований считал своим личным успехом создание правительства, легитимность которого признали все международные игроки конголезского кризиса. Не лишенный тщеславия, он хотел появиться на очередной XVI сессии ГА ООН триумфатором, которому удалось добиться мира в горячей точке холодной войны, успокоить «сердце Африки». Это был верный способ восстановить свою репутацию защитника интересов развивающихся стран, сильно подмоченную неспособностью ООН предотвратить убийство Лумумбы.

Пока решения ООН по Катанге, отраженные в резолюции 21 февраля, не были выполнены, о лаврах главного конголезского миротворца можно было забыть. Все помнили, как Хрущев обвинял Хаммаршельда в пособничестве Чомбе и возлагал на него долю вины за убийство Лумумбы. Для поворота в политике ООН в сторону объединения Конго под властью центрального правительства генсеку в Элизабетвиле нужна была сильная фигура, свободная от влияния западных покровителей отделившейся Катанги и способная к решительным мерам.

На ключевой пост своего представителя в Катанге Хаммаршельд подобрал мексиканца Осорио Тафалла, хорошо зарекомендовавшего себя в качестве представителя ООН в Индонезии. Накануне отъезда в Катангу Тафалл счел необходимым сообщить генсеку деталь своей биографии, о которой тот не знал. Во время гражданской войны в Испании он был генерал-лейтенантом испанской республиканской армии, генеральным комиссаром обороны и министром внутренних дел республиканского правительства[626]. Пришлось срочно искать замену. Выбор Хаммаршельда пал на сотрудника министерства иностранных дел Ирландии Конора О’Брайена. В ООН он зарекомендовал себя «’’радикальным” членом ирландской делегации», который действовал в вопросах деколонизации «несколько более энергично, чем казалось благоразумным»[627].

После назначения О’Брайен вместе с тунисцем Махмудом Киари не раз во время долгих бесед пытался убедить Чомбе и его министров поехать в Леопольдвиль для участия в переговорах о составе нового правительства, а партии КОНАКАТ присутствовать на сессии парламента в Лованиуме. Результаты оказались равны «абсолютному нулю»[628].