Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Адула признал предложения Гизенги «целесообразными», но «ничего конкретного не обещал». Это его насторожило: «Я быстро понял, что хозяева Адулы четко проинструктировали его на этот счет. Однако время для открытой борьбы еще не пришло, и я не мог вышвырнуть его за дверь»[614]. На следующий день на массовом митинге перед парадом в честь Адулы вице-премьер Гизенга сказал: «Я торжественно заявляю, что никогда не буду участвовать ни в каких сомнительных действиях правительства, и, если таковые будут иметь место, я сразу же поставлю об этом в известность наш народ. Я буду бороться за то, чтобы новое правительство проводило свою политику в соответствии с идеями и принципами лумумбизма»[615].

«Правда» сообщила об избрании главы конголезского правительства 4 августа, не дав комментариев. Приводились высказывания Адулы, которые можно было трактовать и как его положительную характеристику. Среди целей правительства он назвал «восстановление мира и порядка в Конго», позитивный нейтралитет во внешней политике[616]. МИД СССР характеризовал Адулу как «умеренного деятеля», «сторонника примирения между соперничающими политическими группировками» и политика «прозападной ориентации», кандидатуру которого «всячески продвигали американцы и аппарат ООН в Конго»[617]. Однако состав возглавляемого им правительства, по мнению МИД, давал основание считать, что оно будет проводить «нейтралистскую политику». Новое правительство состояло из 27 министров и 15 статс-секретарей. «Сторонники Лумумбы-Гизенги» заняли 23 поста (15 министров и 8 статс-секретарей), в том числе министра внутренних дел (им стал Гбение), юстиции, экономики, сельского хозяйства, горнорудной промышленности, внешней торговли, коммуникаций и средних классов[618]. Это была политическая арифметика, которая не учитывала, что почти все ключевые ведомства контролировали прозападные политики из группы Бинза: внешнюю политику (Бомбоко), оборону (Мобуту), службу безопасности (Нендака)[619].

В адресованном Кеннеди меморандуме о создании конголезского правительства госсекретарь Раск счел итоги парламентской сессии в Лованиуме большим успехом американской политики. Адула, «наиболее сильный и перспективный среди умеренных конголезских лидеров», стал премьер-министром, как «мы и надеялись». Его избрание госсекретарь расценивал как самый крупный удар по позициям СССР в Конго после отстранения от власти Лумумбы: «Победа Адулы лишает Гизенгу всяких правовых оснований претендовать на то, что его режим является законным правительством Конго. Это второе поражение Советов в Конго. Недавно прибывшие в Стэнливиль советская и чешская миссии оказались в затруднительном положении». Раск заверил президента, что «включение гизенгистов в правительство в качестве меньшинства, контролирующего малозначимые посты, менее рискованно, чем оставить Гизенгу в его редуте в Восточной провинции. Оттуда он постоянно призывает коммунистов вмешаться, и, оставаясь там, он может только еще больше сблизиться с советским блоком». Раск прогнозировал, что Гбение, «самый влиятельный сподвижник Лумумбы», долго не останется на посту министра внутренних дел[620]. Сделанный Госдепартаментом анализ состава правительства Адулы был убедительнее арифметических выкладок II Африканского отдела советского МИД, поскольку оперировал политической алгеброй. И не оставлял сомнений, что это было «правительство среднего пути», где доминировали «умеренные», создание которого и предусматривал американский план по Конго.

Правительство Адулы получило признание мирового сообщества, включая афро-азиатские государства. Руководство СССР решило признать новое правительство Конго, исходя из того, что оно «получило доверие парламента, было признано законным преемником правительства» Лумумбы, и «большинство постов в нем получили сторонники Лумумбы-Гизенги»[621]. Хрущев 31 августа направил Адуле телеграмму, в которой заверил премьера, что СССР «будет продолжать поддерживать дипломатические отношения с Республикой Конго и со своей стороны прилагать усилия к развитию отношений дружбы и взаимопонимания между нашими странами на основе равноправия, уважения суверенитета и невмешательства во внутренние дела»[622]. Адула ответил, что «отношения дружбы и взаимопонимания» могут быть установлены на основе независимости Конго «от какого бы то ни было вмешательства извне»[623].

Дальнейшие события показали, что «вмешательство» конголезская сторона трактует весьма широко.