Холодная зона

— Кажется, латентность — это время сопротивления. Ну сколько ты сопротивляешься их внушениям, когда ты под медикаментом, — вспомнил Рей.

— Я тоже так подумала. Но почему она у меня высокая?

— Не знаю. Может, ты агент спецслужб? — сострил Рей. Леа слабо улыбнулась.

— По-моему, это хорошо, — глубокомысленно заявил Рей, разминая вилкой котлету, — будут тебя изучать отдельно. В особые условия поместят…

Он быстро доел, рассуждая о тонкостях предстоящего матча между национальными командами Франции и Швейцарии. Попрощался и убежал. Леа осталась сидеть со стаканом чая. Просто не хотелось вставать, идти куда-то. Особые условия, думала она с горечью. Отдельная лаборатория, углубленное ментоскопирование, наркотики, а потом — патолоанатом. Надо же выяснить, какие свойства моего мозга позволяют так долго сопротивляться.

-Ле!

Маленькая чернокожая Мо стояла перед ней.

— Тебе чего? — равнодушно спросила Леа.

— Там тебя спрашивает один… Иди посмотри!

Леа вздохнула и встала.

— Куда идти-то?

Мо указала куда-то за бараки.

— Там! — сообщила она таинственно, — один тип оттуда! Сверху!

Заинтригованная Леа пожала плечами и двинулась к выходу из кантины. Она миновала барак-кухню и свернула за угол — здесь высокая стена подземелья смыкалась с глухим пластиковым забором, огородившим общественные помещения женских палат.

Около стены неприметно ждал кто-то незнакомый в салатовом комбинезоне — значит, и правда сверху, он был одет как те рабочие, которые привозили оттуда грузы. Впрочем, когда Леа взглянула внимательнее, стало ясно, что не так уж он незнаком — это был, кажется, тот самый кореец, которого они видели во время недавней вылазки. Леа запомнила тот эпизод, потому что Рей еще расспрашивал ее о различиях азиатских народов.

Кореец отлепился от стены, шагнул ей навстречу и широко, обезоруживающе улыбнулся.

— Привет, Леа, — сказал он.

— Откуда ты знаешь мое имя? — удивилась она. Мужчина шагнул ближе, резко нарушая ее личное пространство, Леа хотела отшатнуться, но кореец легко положил ей ладони на плечи, словно удерживая. И Леа послушалась этих ладоней, потому что в этот миг ее едва не сшибло с ног сильнейшее дежа вю.

— Нет времени, — сказал кореец, — я сейчас все объясню. Смотри мне в глаза, и слушай внимательно. Семь. Десять. Девятнадцать. I had a dream, which was not all a dream. The bright sun was extinguish'd, and the stars did wander darkling in the eternal space, rayless, and pathless, and the icy earth swung blind and blackening in the moonless air**; четыреста тысяч сто восемьдесят пять…

Он говорил, называя неясные цифры, слова, отрывки из стихов. И хотя Леа не могла толком уследить за произносимым, в голове нарастал шум. Наконец он стал почти невыносимым, и Леа оказалась у Барьера.

На этот раз чувство Барьера было сильнее, чем когда-либо. Леа словно ударилась всем телом в невидимую преграду, и та прогнулась, подалась, она прогибалась все сильнее под тяжестью, и отдавалась в висках — заболела голова. А руки корейца все сильнее сжимали ее плечи. Наконец он договорил — и упругий Барьер лопнул.

Леа тихо вскрикнула и повалилась, ничего не видя и не чувствуя вокруг. Незнакомец удержал ее, и Леа со всего размаху ткнулась носом в его грудь.

— Бинх! — прошептала она и заплакала.

— Ли! — он сжал ее в объятиях. Нашел губами ее губы. Потом она оторвалась и взглянула с расстояния на любимое, родное лицо.

— Мы потеряли тебя, — прошептал Бинх, — хорошо, что я нашел тебя здесь! И еще пока я запрашивал твой ключ…

— Спасибо, — с трудом произнесла Ли. В совершенно пустой голове гудел большой медный колокол. Девушка выпрямилась.

Воспоминание пронзило ужасом — на днях ее собираются исследовать на большом ментоскопе под скополамином. Просто прекрасно, мрачно подумала Лийя. Нет, это исключено. Этого не будет.

— Послушай, Бинх. Я не знаю, выберусь ли я отсюда. Передай следующее: все яблони цветут багрово-красным цветом. Запомнил?

— Запомнил, — кивнул он, — но ты должна выбраться.

— Я постараюсь, — прошептала Ли.

— Я не смогу тебе помочь.

— Я выберусь сама, — произнесла она куда более решительно, чем думала об этом.

— И еще вот, — он вложил в ее ладонь что-то маленькое и плоское. Микрочип, — активируется голосовым кодом, запоминай — „haben wir beschlossen, nunmehr schlechtes Leben mehr zu f"urchten als den Tod“***.

— Есть, — кивнула Ли.

— И исполнительная команда следующая, тоже голосовая — «приказ неотменяемый».

— Есть.

Он снова обнял ее. Шепнул в ухо.

— Но ты должна выбраться. Ты должна, Ли. Обязательно.

— Я постараюсь, Бинх, — ответила она, — спасибо. Я постараюсь.

Она присела у стены, глядя, как Бинх стремительно уходит, уменьшается его силуэт — и вот уже исчез за углом. В последний раз, екнуло сердце. Ли подняла подарок Бинха. Приложила к запястью. Микрочип стал медленно, аккуратно растворяя перед собой ткани и поливая анестетиком, вползать под кожу.